Мелькания [ОР РГБ Ф.654 Картон 2, е.х. 8; 7 лл. на узких листах в клетку (разборчиво, видимо, подготовлено для печати)]

I. Мелькания. # На провинциала сейчас зверски набрасываются. Предполагается: свежий человек, непосредственное соприкосновение с подлинной жизнью, подлинные впечатления, - не то что газетный лист, который быстро просматривается за утренним чаем… # Конечно, и газетный лист – отражение жизни. Но… раскол, футуристы, полевение, закрытие, подписка на часовню, летучая сходки, процесс степных дьяволов, монах Серапион – ведь, это калейдоскоп, мелькание… приходит, уходит, меняется, пестрит, а в сознании отвевается сорный ворох вопросов и недоумений, и смутное убеждение, что подлинная жизнь с ее приливами и отливами где-то там, за этой бумажной завесой, испещренной плакатами… Может быть, даже и не так далеко – на этих улицах шумного города. Но почему-то принято думать, что именно там, внутри, в глубине, откуда приехал провинциал, такой свежий – с мороза. # - Ну что? Как у вас? # (2) – Да в общем – ничего. # - Организуются? Крепнут? Куда сдвигаются – влево или вправо? # Оказывается: все отлично, все выкристаллизовалось, стало ясно. Одни – влево, другие – вправо. У правых нет на языке иного слова, как «жиды», у полевевших нет иного желания, как от летаргии перейти к бодрственному и действенному бытию. # - Ведь… ждут… # Кажется, ждали и раньше, но ждали иначе, смутно, гадательно. Теперь ждут уверенно, определенно, бодро. # - Ну, а тут у вас что? # Провинциал тоже не без упования взирает на столичных обывателей. # - Да у нас что же? Если касательно ясности, определенности, то в том же роде, как и у вас. Выкристаллизовалось все. Для примера, взять хоть Щегловитова… Ну, еще танго процветает. В Аквариум от двенадцати до трех, - тут дня за два записываются: мест ограниченное количество, плата за вход три рубля, спросить можно только (3) шампанское… Часов с трех перекочевывают по соседству – театр бон-?, там то же танго. Поближе к утру – Cristal palace – тоже танго. Заканчивают в Вилла-Роде… танго же… изящный танец… И всюду полно. И деньги находятся. На мировом денежном рынке будто бы голод, а у нас – ничего, обходятся… # - А еще что? # - Да что же еще? Поживите вот - сами увидите… Многое есть, да разве упомнишь все… суета, высморкаться некогда… # На самом деле, что еще? Без газеты и не сообразишь. Непосредственные впечатления и отголоски подлинной жизни случайны, торопливы и скудны… Все на бегу. Знакомый студент-земляк приходит. Знаю, что с билетами – благотворительные вечера и вечеринки теперь ежедневно и билеты – издавна установленный вид прямого обложения. # - На футуристов, - говорит он, - показывая оранжевую бумажку. # - Старо! Нет ли чего поновей? # - Последний крик. Есть на другой вечер, (4) но то – пожалуй, скажете – еще старей: будут читать шлиссельбуржец Морозов и Аркадий Аверченко… # Кончаем с билетами. Времени нет, но все-таки на-скоро, на ходу расспрашиваю о том, что делается на свете, у них, в студенческой среде. Ничего особенного, все идет обычным порядком. Была однодневная забастовка по случаю Бейлиса. Потом академическая. Академическую не выдержали. Была летучая сходка, приходила полиция, переписывала. Большинство успело улизнуть. Из общих наших знакомых «переписан» Петровский [зачеркнуто и вписано синим карандашом] N. # - Ах, какая досада, - высказываю я сожаление: - ведь исключить могут, пожалуй? # - Нет, они не беспокоятся. # - Есть надежды? # - Был у П-ча… [буква зачеркнута синим] # - Зачем? почему? Неужели в академисты подался? # - Нет, просто пошел насчет денег. Рассказал, что у него отец – армейский офицер, служит в Западном крае, (5) семья большая, а там – жидовское засилье… Растрогал… # - И что же? # - Дали двадцать пять рублей. Брошюрки свои дал с собственной надписью. Одна в стихах – как бишь ее? – о Крупенском… Даже экспромт сочинил, пока он стоял у него… # - Стоял? – переспрашиваю я. # - Сесть, кажется, не пригласил, - равнодушно говорит мой собеседник # Мы шагаем несколько минут молча. Чувствую, что выражать изумление в данном случае как будто бы конфузно, - так спокойно и равнодушно, без тени осуждения, относится к факту мой собеседник, юноша не дурной, развитой, не очень чуждый идейным увлечениям. Значит, что-то уже выкристаллизовалось и приняло бытовую форму, которой не принято удивляться… А я прозевал, отстал, не заметил и… немножко изумляюсь. # - Не конфузится? – робко спрашиваю я. # - Нет, ничего. Пришел и рассказал. Да он – ничего, он – парень не плохой, компанейский. Он – и на сходках, и в (6) забастовке принимает участие. Любит, правда, в картишки… Иной раз в ресторан заглянуть… # И все это лениво-спокойным, деловым тоном. Деловой тон и деловое настроение, по его же словам, сейчас в студенчестве преобладают над всеми прочими, свойственными молодому возрасту, настроениями и увлечениями: все стараются сдавать зачеты, сдать как можно больше и – по возможности – полегче, - на этой почве, главным образом, и академические забастовки возникают. # - Настроение рабочее, - говорит мой земляк неопределенным тоном – не то одобрения, не то бесстрастного признания факта. И уже прощаясь, вспоминает вдруг о нашем общем знакомом, также студенте: # - А Климов-то женился ведь! # - Вот как! На ком же? # - На дочери околодочного. Тесть его перед свадьбой всем нам разослал шикарные пригласительные билеты: «околодочный такой-то просит вас пожаловать» и прочее… Ничего, передовой человек, выписывает (7) «Современное слово». Девица-то, правда, лет на пять старше Сереги, но… тем не менее… обставлен сейчас хорошо, прекрасный стол… В дни сходок только в институт не пускают, - тесть о сходках знает всегда заблаговременно и… приберегает зятя… # На углу шумной улицы мы расстаемся. # Кругом – суета, шум, звонки, сухой треск, торопливое, безостановочное движенье, перекрещивание, толчея… Жизнь, видимо, если и не очень подвигается вперед, то во всяком случае шумно и старательно топчется. Трудно разобраться на ходу в ее мимолетных мельканиях, ухватить что-нибудь осязательное и прочное, но, несомненно, что-то выкристаллизовывается и в них… # Ф.Крюков #.

  *   *   *