<9-ая книжка, 1933 г.>

«Не есть ли тот, кто считает себя естественно-вечным и мир для него бесконечен,— стервец? — и причина мног<их> бедствий? Ведь мы временны, жизнь кратка и нежна, силы не столь велики». (Старик в поезде)

Он же:

«Кто бесклассовый, тот ведь деклассированный»! (!!)

«Когда в труд вкладывается вся дума (и душа), тогда дело уже пропащее!» — суть в том, чтобы трудиться не затрачивая последних внутренностей, это и есть — в остатке — душа».

(Рассужд<ение> разн<ых> чертей)

Сч<астливая> М<осква>

Себя я чувствую другим всегда, когда лишь что-нибудь прелестно.

Рассказ о собаке в Покр<овском>-Стрешн<ево>, которая никак не хотела уйти, сдаться,— все жила, все хотела греться, жить etc.

Черный щенок, а его гнали, били, и устали все.

У нищих — сумка = лакомка, сумка = подспинница, набедренка. etc etc etc etc etc etc etc

Сч<астливая> М<осква>

И пьянство ведь основано на перемене ощущения своей души.

Важнейшее

Сч<астливая> М<осква>

Не только чужой душой, нр_и свою душу, хотя и приобретенную извне, «воровством»,— свою душу испускать в других без остатка,— это тоже прекрасно, жизненно, закономерно,— столь же, сколь и первое.

Темное тепло.

118

Он водку пьет как молния.

Вы учтите! Это у вас не случайно! Надо по-рабочему!

Жить 10 лет на шкурках, или два года роскоши — одно и тоже!

Сч<астливая> Москва.

Толпа, это туча,— пойдем на тучу!

Конец света.

и люди стали настолько глупы, что уже практика их жизни, действительность, ничему не могла научить их, лишь разучивала и приводила к обратному.

Для Сч<астливой> М<осквы> оч<ень> важно

Она, Москва, жила независимо, не обращая внимания на теченье, на судьбу, на преследование мира, на всю чепуху,— на все, как некое растение, живое внутренним теплом,— под ветром, бурей,

дождем и снегом.

Оно отделилось ради соединения с будущим.

[Голод:

как Петя хотел есть в детстве: ел огрызки яблок, тоскуя так (от роста тела и т.д.), что не мог ни читать, ни думать — и даже плакал от душевной печали, тогда как это была лишь жизнь, растущая и тоскующая от своего недостатка...]

Д<ля> Москвы

И самоудовлетворение, бессознательность есть своей душой, радость,— чел<овек> не выходит из круга своего сердца и ума .

«Нучтож, придется жить благородно!» Капитолина = Капишка.

Пенсионер Грошевиков.

«Оставляй для судьбы широкие проходы».

Д<ля> Москвы.

Счастье, «жизнь» еще более ужасно, чем горе.

 

119

<Рисунок раскрытия парашюта. >

Сч<астливая> Москва Чрезвыч<айно>

И счастливую, железную душу надо разоблачить,— и в ничтожестве есть душа,— мертвых нет нигде.

Композиция Москвы —

то счастливая душа, то несчастная, то яркая, то печальная, но везде, в каждом человеке есть свой греющий очажок, иначе он, чел<овек>, не прожил бы и минуты.

Как прекрасна и свята глупость! — Помни ночь, бугор на ж.д. и будка маленькая, деревянная.

Д<ля> Москвы

И каждый день лишь для того и повторяется, чтобы люди вспомнили забытое, необходимое, а люди думают, что это лишь время идет.

О любовнике [видной) жены видного лица,— как неожиданно вернулся муж, [выгнал] тихо выпустил любовника, сам лег, а жена, проснувшись, сошла с ума:

и дальше,

и дальше,

дальше,— а муж ходил к ней в больницу.

Старик-«Мазай» (в Л<енин>граде):

«Я 15 лет в уборной служил, у меня сейчас три великих магазина-продмага на руках, а ваши магазины — говно... У меня ведь все в порядке».

Дочь хозяина кабака (служанка) красивая такая, что без нее гости не пьют, не едят.

Дед закусывал водку, выбирая тесто из своей бороды.

Театр  полон  портных,   п.ч.  актриса (бездарная) замечательно одевается.— Актриса в <сарже — нрзб.>.

121

 

«Нет, Андр<ей>, я еще хочу все узнать в Ленинграде, все воспринять из окрестностей, подучиться, поездить, etc., etc., а тогда уж — уеду куда-нибудь.»

Би<хе>виоризм — как фашизм.

Уже марширует на учебн<ых> занятиях в Германии тот человек, который убьет меня.

«Оружие в мире фашизма действует быстрее пера писателя».

[Я в молодости работал не в тягости, а в суете (коридорн<ым> в гост<инице>), поэтому и сохранился в старости.]

[Вел<икая> тема

Женщ<ина>, всецело связавшая себя с мужем. И вот они стареют, тогда ж<ена> говорит мужу: как бы я хотела еще раз такого же, каким был ты,— живой, увлекательный, искренний, первобытный,— влюбиться в него и потом умереть: больше не надо уж ничего!]

[Странно]

1) Ведь ясно, душа не стареет в человеке, только тело ветшает, а «она» все та же.

2) Бывают и молодые — старые, но это доказательство первого. Отсюда старухи такие молодые постоянно.

Арестанты богатые не бывают. Враз вырвало! — Сашку! «Эх, век не видать!» — на водку. Пахло харчами.

Больница,

окно,

ребенок.

Ребенок (в окно больному отцу):

— Папа, пойдем домой. Отец:

— Погоди, у меня моча мутная!

123

 

Муж-милиционер арестовывал жену за мещански-антисовет<ские> настроения, говорил «это взятка», когда его угощали стаканом чая.

Духи купили в пекарне.

Семен — бабке:

Как умрешь, так золотые зубы у тебя вырву.

Чоез<вычайно> важно

Можно либо переполниться сердцем настолько, что его нельзя уже укротить добром... Оно становится недобрым, будучи переполнено как раз любовью и добром.

Белоконь В.К.- В 1-75-38 Понедельник т   Червяков - К 0-42-41 Кожебаткин Ал-др Мелентьевич пер., д. 12, кв. 5, до 12 ч. утра Буданц<ев> - 1-34-32

В.О. Перцов- В 1-55-69

Политрук Губарев, ст. Моршанск (о буфете)

«Кр<асная> новь» — 5-80-82

Изд-во «Сов<етский> писат<ель>» - 9-90, доб. 118

Фельдман — 1-66-72

Чернявщ<ук>— В 3-23-68

Мунблит — 4-65-67

 

<125>