<10-ая книжка, 1934 г

Молодой черноватый инженер — восторженный карьерист.

Пом<ощник> Губкина — живущий за счет угождения Губкину, как Губкин — Атабаеву («надстройка» паразитизма).

У барса силы на одного человека, в сердце — на сорок. У тигра [сердце] силы в сто раз больше, но сердце не больше человечьего.

Над пустыней, над плоскогорьями — облака желтые, смертные, над морем — светлые, ясные (Красноводск).

Губкин:

— Кто расстрел ял-то 26 комиссаров? Я:

— Англичане. Губкин:

— Ах, мерзацы!

Чтобы [при]выдумать глупость, надо иметь, как минимум, мозг для этой [придум<ки>] выдумки.

— В Москве, Нью-Йорке... шум, чад, опасность для жизни, истерика, невроз... Жена Атабаева:

— Ах, как хорошо! Вот где прелесть-жизнь!

(Влюблена в «Вечёрку», прочитывает даже объявления)...

Сам Атабаев не был нигде, кроме пустыни и Москвы—Ленинграда.

Не имел отпуска с начала революции.

[Туркменки]

Т<уркменки> — последние люди, человечные, глубокие, добрые,— но уже губимые, размазываемые «фата-морганой»... (Здесь большое соображение)

Атабаев обожает Туркмению и бережет каждый стебелек ее пустынь: он с жалобным сердцем смотрит даже на песчаные вьюги, развевающие тело родины в бесследном пространстве.

Туркмения — ее душа/столь же свежа и хороша, как античное лицо ее людей, потомков парфян.

128

Мне тяжело(вчераГуб<кин> сказал... ...).

Не чувствуй себя,— так же, как тебя не чувствуют другие.

Ай-Султан — лунная царица.

Каракумское забвение (оазис).

Федосеев — изобретатель тумана. Изобретатели оперы, кино, литературы.

В Каракумах лежат оазисы всесоюзной контрреволюции (не только туркменского байства).

Туркмены — одни из потомков парфян Ал<ексан>дра Македонского.

Все выходы, все пути направлены, чтобы вырвать Туркмению из ее сухой нищеты.

Кяризы — подземные коллекторы грунт<овых> вод, с 1—2 выходами на свет.

Все колодцы пустыни шахтного (шатрового преим<ущественно>) устройства.

В Каракумах — по всей их площади — не был никто. Там можно встретить нечто неизвестное и даже великое.

Колодцы с саксауловым креплением шахты.

Тема:

Происхождение бахши: бедняк-батрак, ктр. хотел заработать на невесту 20 верблюдов; заработал к старости, оставаясь девственником,— но потерял способность к женитьбе и стал плачущим бахши (любовь — лирика прозотериста, лишенного половой жизни).

129

В 1908—1912 гг. вся «Россия», весь «мир» интересовались слоном Ямбо, сошедшим с ума в Одесском саду.

Прошло ~ 25 лет, человечество опять [чем-] интересуется, и беспрерывно в промежутках интересовалось, подобной же вещью, еще более, неизмеримо более искусной и глупой. Что же это? Всемирная сенсация — не есть ли подлинная общественная душа человечества? Человечество! Оно сплочено страстью к сплетне. («Sсel»)

Помни «бригаду» — это ж не проще государства.

Бахши девственник: буду работать, как самовар в чайхане, всегда...

Туркмену не все нравится в России, а русскому в Туркмении «всё». (Русский — «испуганный» господин, т.е. подлец и раб.)

Туркмения — страна иронии.

Возможно, что Азия всегда была малонаселенной в некото-р<ых> частях и пустынной. Именно это способствовало созданию высоких культур, [уменьшения] путем уменьшения напряжения взаимно-человеческой борьбы, благодаря закрытию перспектив к материальному обогащению (песок, безводие, небольшой асссорти-мент продуктов и т.п.)

Наоборот — появление масс населения (Тимур и т.п.) сейчас же заставляло сбрасываться войнами на Запад, в Европу, где уже шло совсем другое дело, а Азия в пустынях своих опять успокаивалась на некотором терпении и минимуме.

Есть что-то в геологии и гидрологии Азии, что постоянно минерализует ее почву и воду (нефть, сера, газ etc...).

Или — это не так!

Желтый шелк

растянется, Жилища русских

разрушатся, Не плачь, Ашхабад, Твое время

придет.

Девушка раскатывает чельпеки (лепешки). Мастер лепит горшки.

130

Курбан-Нияз. Эмир Бабá.

[Из Ирана в Туран пошел поезд.]Много лет я бродил, теряя слезы и пот в песок. Бросай свою работу, давай пойдем учиться. Суфин (?)

[И что это за [скверное] плохое горе мое: тот, кто ушел, назад не приходит.]

Для того, кто понимает,— вселенная не существует.

Святоша счастливый: дети (4-ро) плачут голодные, жена горюет и работает, а он сидит веселый, счастливый и изо рта его пахнет кабаком, [и] гульбой и теплыми речами к далеким друзьям.

X: Все средства хороши: изучал марк<иза> де Сад<а>, полузабытых поэтов, [где] душа которых настолько благородна, что может жить лишь при условии своего извращения.

Сеид Мухаммед — аристокр<атическое> (?) имя туркм<енское>. Туркмены — народ интимный, чуждый зрелищ (доселе).

Наиболее почетное лицо — бахши; он не только певец, он и судья, и друг-утешитель и советник.

Аул живет песнями, слухами, сказками, сенсациями (прежний аул).

Чары Беликов, чары — четвертый.

Дурды-Векиль — имя муж<ское>.

131

Окуз — назв<ание> целого рода. Кочмат, имя муж<ское>.

Многоженство, это батрачество, т.к. женщина есть главный рабочий.

Всякое скопище людей дорого стоит бедным людям. Казанбай — имя.

Наибольшое изменение или горе последовало после путешествия Хр. Колумба, что земля круглая, безысходная, а не плоско-бесконечная.

Мечта о предгорьях Копет-Дага, о берегах Аму, как о прохладном рае.

Страшная жизнь на глинистых раскаленных такырах. как на сковородках ада.

Даже куст саксаула — куща.

[Птицы в пустыне. Не они ли самые счастливые: они могут улететь на дальние реки.]

Сколько бы ни лить воды в пустыню: она не повеселеет. Пустыня — мать скудная и худая.

Худая пустыня, [рас] давно рассыпавшая свои кости в прах и прах истратившая на ветер.

[Катигроб — фамилия моего знакомого.]

Не доводи ничего до конца: на конце будет шутка.

Человек широкой воли, вмещающий все [безлюдные] пространства и свой дом.

Человечество выросло верхом на осле.

Осел — остаток великана: [хуй от великана, уши тоже, ножки

нет и т.п.].

132

11-21 ШИН. 1934 Г.

[Как долго в Азии день идет: начинался и кончался ветер, было солнце, играли дети и ушли и т.д.,— сколько средств нужно, чтобы пережить такой день, ск<олько> терпения или отчаяния.]

Имена:

Атах-Баба,

Назар-Шакир,

Ода-Кара.

Бедность: «Ни хлеба, ни подстилки». Табиб — знахарь.

Калым (цена невесты) у туркмен Б<айрам>-ал<ийского> района достигал 5 000 р.

Бедноте давали поливные земли в хвостовой части канала, где и воды меньше и на работу нужно ходить за 10—20 км, не имея обуви и транспорта.

[Фаланги бежали так шумно, что слышно, как они топали ногами.]

Промышленность в кочевьях основалась на необходимости ремонтировать самовары чайхане.

Туркмен за жену убивает.

«Бывало только и думаешь, как прожить завтрашний день, где достать кусок чурека для себя и семьи, где взять тряпку, чтоб прикрыть батрацкое тело, а сейчас нам надо другое — мы ищем ламп для электричества».

Ак-Мурад-Джанар, м<ужское> имя.

Отчего кричит осел? (говорят — периодически, через 3 ч<а-са>).— Разгадать.

В экспедициях, на пустынных станциях живут кучками люди — острят, скучают, сатанеют... (нет, лучше жить с женой, чем в ошалелой ораве),— Репетек, бригада etc.

133

Пустыня либо вечна, либо она образовалась в результате карьеров.

Груди, ж... как барханчики. Саксуальные страсти. Бугристые пески.

Верблюд — пролетарий, осел — профсоюзник.

Басмачество породило много беспризорных отар овец, группы верблюдов и ослов, [бредущих] одичавших в пустыне. За беспризорными стадами организуется охота. И вот — охотники (колхозники) в Каракумах.

Колодцы:

старшина на колодце. Глиняный резервуар; поильные корыта. Гигантская работа по заготовке воды для стад.

Козлы — вожди стад.

Собаки — стражники порядка, чтобы овцы не передавили друг друга и не потратили зря воду. Искусство колодезного дела.

Глубина колодцев с саксауловым стволом доходит до 40—50 метров,— как их роют и содержат. Воду достают кожаными мешками, тягой верблюдов,— веревкой через блок.

[Тема: Гибель «Титаника» (гибель буржуазии, допустим,— во всей чепухе, жалости и глупости).]

Амударья, река человечества. Бродячее русло. Древняя драма вокруг Аму все еще длится и не закончена. Уйти от Аму — умереть. Жить у нее — быть растерзанным людьми.

Пустыня аграрная: верблюдоводство, хлопок, овцеводство, [скот] травосеяние, хлеб<о>земледелие, саксаул,

134

песко[укр]борьба, ветер.

К<ара>кумы —

это цистерна с нефтью, ящик с углем и [большая коробка] мешок с серой.

Диалектика природы в К<ара>кумах.

Каракурт, растение, животное, человек говорят в К<ара>кумах: глядите, как мы живем, без воды, без женщин, в жаре, в голоде,— разве мы можем быть похожими на «европейцев».— Нет, мы должны иметь в себе особый яд. противодействующий нашему ужасу.

Это придает нам и высшую ценность, и нестерпимость для многих.

Выпей водки,— сразу все мировоззрение перестроится.

Толпыго — вот большевик добрый. Диалектика в том, что добрым надо стать злыми... И Сталин ведь хороший.

Как выпил, так все мировоззрение изменилось.

[Австриец-военнопленный в песках Каракумов с 1916 г.; он оставлен в чумном месте с туркменом и туркменкой.]

Заболевших чумой, туркмены оставляют на месте больных и мертвых вместе с имуществом и кибитками — своих жен, детей, родных,— уходят почти голые.

Кочевники знают такие чумные очаги и обходят их далеко, так что одиночество австрийца в таком месте обеспечено почти на век.

Эпизод с ослами или лошадями, с колодцем, с водой, зараженной трупами. Как поили лошадей (сначала ослов, разжегши паклю под ветер над водой, чтоб запах относило), потом лошади все умерли, и ослы тоже,— оплакивание их в пустыне. Лошади и ослы кончались на руках у людей.

Джумаль и каракурт — ситуация.

135

Хошар — ремонтн<ые> работы по восст<ановлению> и прочистке ирриг<ационной> системы.

Аккомпанемент павлина: кричит он утром и днем, как больной, скучный звук — ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту и т.д.

М.б., и мужчину надо, который не любил...

У Джумаль — дети (?)

Печаль Туркмении — нелюбовь.

Ветер, пастух песков.

Обычай кайтарма: возвращение жены в дом отца до выплаты

женихом калыма.

Каракурт, глядящий из колодца норы парой ясных глаз.

Сколько незаметных явлений идет [из] в мире: сыпется песок-известь из вагонов от легкого ветра, капают капли из пустой бочки

etc...

Лучше всего ехать в кадушках водяных поездов. Так едут по Азии тысячи детей, нищих и бродячих единоличников.

Азал-Текин,

Теджен,

Мерв,

Чарджуй,

Амударья +

+ отдельные мелкие оазисы.

Туркмения в древних развалинах — Туркмения кладбище.

Жалкое кладбище среди культурного опытного поля Репетека. Покойники лежат [в] среди заповедной зоны, — как их проведать родственникам.

В пустыне весной грибы северные.

136

Подъем на горы увеличивает тоску (глина, безродн<ость>, вековая пустошь).

Горы Азии (Копет-Даг, другие), это родина и моя.

Удивительно, что родина человечества столь пустынна и нелюдима. Что здесь связывало людей?

Русский — таракан. Туркмен — каракурт.

Сцену на колодце развить максимально.

Бай умирает от тоски по ослу, батрак — от тоски по жене.

М.б., останется, что каракурт был единственно правильным существом изо всех мириадов, изо всего опытного набора жизни.

Безвестное, уединенное и вышло в истину. Будучи только человеком, этого понять нельзя, с этим согласиться невозможно. А выйдет что-нибудь именно так или близко к этому.

Мираж в пустыне не берет киноаппарат.

Зрелища в пустыне — эфемерны.

Растения — эфемерны, их убивает жара и сносит ветер без

следа.

Бригада писателей — собрание несчастных (изредка жуликов).

Старичок со старушкой в будке сидит и тюрю хлебает в пасмурный вечер под Ашхабадом. Он думает тоже о родине, о своем «Туркменистане».

Нищий туркмен идет по полосе отчуждения ж.д.; вслед за ним женщина, со столь худыми ногами, что [чу] материя чулок висит на костях ее ног, и собирает щепочки сантиметра по 3—4, чтобы сварить где-то ужин в закоулке — себе и босому мужу.

Ил Аму плодоносней чернозема: он прах прошлого. Перемытая ткань истории лучшее сырье для будущего, чем свежесть девственного перегноя. Пессимизм лучшая руда для оптимизма. Странно, но верно!

137

Музыка туркмен идет в два голоса — арифметика любви двоих.

Джунаид убил свою дочь своими руками и выбросил ее прах собакам, когда ее муж третий раз пожаловался на нее, что она его не слушается.

Чл<ен> партии, туркмен, [убил] отрезал голову своей бывшей разведенной жене, когда она сошлась с другим мужем.

Тема:

Трагедия началась после челюскинцев: на льдине, оставленной экипажем, у деревянного сарайчика с запасами, оставленным<и> Ворониным, вдруг очутился человек... И вот началась его история, когда его никто не спасает и спас<ать> его не надо, некому или невозможно. Оставлен в деревянной будке радиоприемник.

А что такое Пушкин и Гоголь — разве это предел?

Оч<ень> важно

Женщина в Туркм<ении> лишь символическое место социально-хозяйственных страстей, а не сама по себе драгоценность; она условный узел общественных битв.

Муж<ские> имена: Ораз Бабаджан, Чекиров, Якубджанов.

Ситуация с каракуртами, как средством мести в ревности. Женщина — царица животных и насекомых и рептилий.

Важнейшая тема:

Туркменка, которая никогда не любила и не могла любить по условиям жизни,— человек абсолютно без любви, сердце которого все время сжимали, мертвили, давили,— трагедия совсем другого порядка, чем обычно,— мирового типа.

Жен<ское> имя:

[Джумаль]

Джима-Гуль.

138

Легенда о страшном госте из сыпучих песков.

Босой худой нищий туркмен, целующий ребенка на своих руках.

(Байрам-Али)

Д<ля> Счастл<ивой> Москвы:

И вот они встречаются, но уже совсем иные — Сарториус слепой, Москва — многодетная, но непобедимая.

Дутара — испускание духа и сердца скорбящего.

как

В Норвегии — ландшафт, как счетоводство, в Туркмении – растрата, расточительство etc...

Быть богатым, ходить в пустые рестораны, куда жители боятся ходить, где играет старая музыкантша, и пропивать с нею, с партнером все деньги всю ночь в пустоте зала с керосиновыми лампами.

Тайна Азии:

культура произошла от самых гонимых, робких людей, [при]загнан-ных воинами девств<енных> степей, свежими великанами — к самым нелюдимым, тяжелым местам мира — скажем, Амударье. От тяжести условий была создана культура. Но и только. Эта родина человечества очень условна. Счастливая жизнь прошла в других местах, и историч<еской> памяти о них не осталось.

Искусство (прошлое) сначала причиняло боль обществу (Шекспир), потом проходило время, боль засыхала, искусство признавалось классическим.

[Джумаль] Сов<етская> власть абсолютно права: в истории случилось обстоятельство (послевоенное и военное), когда люди — многоразличные пиздюки, не поддающиеся никакой коллективности [нуждаются] (благодаря долгой специфике этой самой «коллективости»), нуждаются [лишь] в великом руководстве.

Старообрядчество, это серьезно, это всемирное принципиальное движение; причем — из него неизвестно что могло бы еще выйти, а из прогресса известно что.

Тришин говорит, что из него вышел Шолохов, а Тришин откуда вышел? Ха-ха-ха!

139

как ужиться с

Пестрота человеческих индивидуальностей,— ними,— трудно, невыносимо и надо.

Что за гнусь появилась на земле? Откуда? Что это за жара и болото,— боже мой, дай моему сердцу силу. Уйду я, уйду отсюда, но куда — ведь некуда! Значит в землю — к матери, брату и сестре...

Большаков, что-то неизъяснимое, проклятое, четырех n-личное...

Нестерпимость жизни у Джумаль даже физическая.

Джумаль нелюбимая, нелюбящая....

Ее ебут с младенчества и беспрерывно, душу отшибли уже и сердце взбили к горлу, к печальному, опустевшему уму.

Для «Македонского офицера»

Люди питались (буквально) [интригами между] игрой* между собой,— другие работали. Но между работающими и играющими было сообщение: проигравший летел в работающие; работавший мог сыграть столь удачно, что попадал в разряд играющих и т.д.

* И эта игра — самый тяжелый, кровавый труд.

Тема: человек, делавший все в жизни лишь однажды. Жил с женщиной лишь раз, потом старался забыть даже ее имя и при случайной встрече прятался. В городе блуждал и бросал местожительство без возврата.

Невозвращенец своей судьбы.

[Фирюза]

[Чинара «7 братьев и 1 сестра», тысяча лет. Дерево въело себе в тело огромные камни, окружило их корой, освоило и выросло дальше. Так надо каждому — взять попутные мешающие камни и увлечь с собою в рост.]

Аламан — пленение девушек, похищение ценной добычи, героический подвиг вообще. Если все живы возвращались из Персии, то пленников угощали и хорошо относились. Если были убитые, туркменки царапали лицо пленникам, били их и даже резали.

[Фирюза — ущелье, проход в Персию, с персидскими сторожевыми башнями, центральное место вековых боев персов и туркмен.

Здесь шел поток любви, женщин, товаров, войн, запах цветов, птицы, скважина жизни, гром соловьев и песни потоков, ветер обилия,— это дуло в лицо Джумаль.]

Бедняк-батрак жил обыкновенно с ишачкой или овечкой, не имея средств для приобретения жены.

Уважение туркмена к женщине чисто экономическое. Если хозяйству не нужно, туркмен живет с женами-старухами, не беря молодой, имея возможность ее взять. Но хозяйство не выдержит!

[Женщина была рабыней, полная деморализация души. Если муж бьет жену, а другие вступятся, то жена прогоняет защитников и становится на сторону мужа-истязателя.

— Это наше дело на нашей кошме, уйди, посторонний.]

Чинара 7 бр<атьев> + 1 сестра —

вся сила ее и прелесть, что она знает и молчит, что прошлое безмолвно. Если бы прошлое говорило, было бы скверно.

Чекист Алексей,— без зубов, бедный, семья грызет, работа иссушает, 10 лет в песках, опьянел от двух рюмок красного вина,— не хуже Атабаева.

Его гость — басмач, ни разу не слышал соловья и не пил вина.

Сделает все любое.

В гостях в Фирюзе у Пойка. Обстановка, люди, дух...

Возникновение войны [из-за] между атабайцами и джафарбай-цами: джафарбайцы ехали с двумя своими женщинами. Встречные атабайцы иронически улыбнулись на женщин. Джафарбайцы опустили верблюдов и из-за них убили наповал выстрелами обоих атабайцев.

Джумаль не из Персии ли? Не персиянка ли, столь частая женщина туркмена? Увезенная девочкой, еле узнавшая любовь,— или не стоит?

[Событие может идти на туркменском выходе из Фирюзы.

(И пища, как она ни была бедна и однообразна по виду, она была создана светом солнца, весенним ветром пустыни, горной

141