Обращение к читателю

Если бы я жил в демократической стране, я, наверно, нашел бы другие, более надежные формы для выражения своей неудовлетворенности жизнью. Но у меня нет выбора. В условиях тоталитарной диктатуры остается один единственный выход – дневник: только ему я могу доверить свою горькую исповедь, только в нем, на его страницах я могу излить свою душу.

Приступая к дневнику, я вовсе не рассчитывал увидеть его в печати. В советской – это немыслимо. В зарубежной – это не прошло бы мне даром. Здесь до0ма, советские власти беспощадно мстят инакомыслящим, не взирая даже на признанные заслуги преследуемых. Мученичество Бориса Пастернака всегда стоит у меня перед глазами (с его «Доктором Живаго»). Но если жертва, принесенная Пастернаком во имя правды, не была напрасной ввиду его исключительного авторитета и заслуг, то в ненапрасности своей жертвы я не могу быть уверен. Поэтому я вовсе не готовил свой дневник для печати при существующих условиях.

Но я писал его для людей. Отсюда – это мое обращение к читателю. Может быть, после моей смерти, может быть, после радикальных перемен в стране люди прочтут мой дневник… И все-таки я хотел бы, чтобы они прочли его пока я жив (и пока то, против чего направлена каждая строка в дневнике, существует), пока он не утратил своей злободневности. Так я хотел бы, а там – как знать.

...Жизнь в стране, которой навязали свою диктатуру коммунисты, похожа на беличье колесо. Каждый последующий год своей беспросветностью и угнетающим однообразием напоминает предыдущие. Диктаторы приходят и уходят, а диктатура остается. Когда я начинал дневник, я и не предполагал, что 1964 год явится последним в царствовании Хрущева.

И я – скажу откровенно – чувствую большое удовлетворение от того, что по наитию решил прописать именно этот год. В такие годы, когда одно диктаторство сменяется другим, становятся очевиднее «краеугольные камни», на которых зиждется диктатура, и причины, приведшие к ее падению (в старом диване выпирают на поверхность все пружины).

1964 год был в этом отношении симптоматичным и, если мне удалось на этих страницах запечатлеть, уловить признаки будущего полного краха, я считаю свой долг перед людьми, перед моим несчастным народом исполненным.

1963 год

6 декабря

Истерический шум в эфире... Вспоминаю детство. Когда мне не хватало аргументов, чтобы доказать свою правоту в мальчишеском споре со взрослыми, я начинал «гудеть», шумами заглушая аргументацию оппонента. Именно такой детской шумовой аргументацией является работа глушителей, не дающих нам, советским людям, слушать западные радиостанции. Но мы все-таки слушаем. Шум оказывается действительно плохой аргументацией.

Говорят, что немыслимо мирное сосуществование идеологий. Пусть так. Но ведь доказывать свою правду, силу и жизнеспособность нужно идеологически, а не физически, т.е. путем слова, а не шума. В противном случае значит – признаться в бессилии своей идеологии, бояться борьбы идеологий, на словах призывая к ней. Наша идеология бессильна. Это факт. Она боится живого слова, факта, предпочитая абстракцию цифр. Потому-то и глушится живое слово. Идеология, считающая себя правой, имеющей будущее, боится честной борьбы с загнивающей идеологией запада.

Вспоминаю утро 5 марта 1953 года. Вся страна чувствовала, что положение Сталина безнадежно. И вот мы узнали, что «осиротели», остались без «отца, вождя и учителя»... Неизбежное свершилось. Сталин умер. Это утро я встретил в одиночестве в московской квартире моих родных. Я стоял у окна в неосвещенной комнате. Было еще довольно сумрачно, но уже светало. Я заплакал. Но ощущение было такое, что хотелось плакать, но не плакалось. Это не были слезы искренней печали, скорее всего это были слезы искреннего раболепия перед человеком, которого все мы привыкли считать своим вождем, отцом и учителем. Как же теперь без отца? Мы не могли без кумира.

Появился коллективный разум... В народе говорят, несколько пауков не уживутся в одной банке. Вот в одной банке и оказался коллективный разум. Ничего не оставалось как, прежде всего, скомпрометировать человека, в которого верили как в вождя, отца и учителя. Надо было доказать, что он хуже своих наследников. Это было сделано на XX съезде. Я не сомневаюсь, что Сталин действительно натворил много зла, как об этом сказал Хрущев. Но сказал-то он об этом в первую очередь не потому, что не мог не сказать, как этого требовала историческая справедливость... Сказать надо было для того, чтобы на развалинах сталинизма воздвигнуть собственный авторитет. Разоблачение культа личности Сталина во многом было продиктовано эгоистическими интересами и побуждениями Хрущева. В этом я убежден.

Возродилась чисто сталинистская практика печатных рапортов «вождю, отцу и учителю» о трудовых успехах. Но самое возмутительное – это попытки доказать, что даже в годы Отечественной войны Н.С.Х. что-то представлял собой и – более того – чуть ли не решающим образом повлиял на ход сталинградских событий и военных действий на Украине. Находят какие-то фотоснимки, запечатлевшие Н.С.Х. в окопах Сталинграда и Украины. Пишут картины, восполняющие пробелы фотодокументации.

По марксистскому учению социализм – более высокий уклад экономики, чем капитализм, а мы думаем достичь капиталистического уровня развития экономики лишь при коммунизме. Ну, не анекдот ли? Молотов, во всяком случае, был мудрее, когда предлагал говорить лишь об «основах» социализма, построенных в СССР. Основы – понятие куда более дипломатичное, т.е. расплывчато и под ним можно подразумевать все что угодно. Но Н.С.Х. «основы» не устраивают. Тщеславие толкает его на то, чтобы объявить в СССР социализм и начало строительства коммунизма.

***

Не понимаю, как можно увязать наше движение к коммунизму – теоретически значит к самому гуманному обществу – с усилением карательных функций государства. Насколько широким стало теперь применение смертной казни: даже взяточников казнят... Не думает ли Н.С.Х. избавиться от «пережитков капитализма» одним махом, рубанув с плеча? Не тот это путь. Надо улучшить условия материальной жизни народа, – тогда многие из ныне острых социальных проблем – тунеядство, взяточничество и т.п. – отомрут сами собой.

Меня возмущает бессовестность нашей голословной пропаганды. Кричим о росте цен на Западе, а сами подняли цены на одно лишь мясо на 30 процентов. Я допускаю, что на западе периодически повышают цены, но они и понижаются периодически (об этом мы не пишем). А у нас понижение и не предвидится.

7 декабря

Слышал я – готовится новое законодательство о труде. Цель его – закрепостить труженика как гайку к болту, непременно привинтить его к одному и тому же рабочему месту. Человек лишается даже возможности выбирать работу, у него отнимается свобода выбора. Урезаются и без того попранные «права свободной личности».

Людей лишили возможности забивать личный скот, свели на нет путем жесткой системы прописок свободу передвижения, свободу в выборе местожительства, даже личную автомашину ты не можешь продать иначе, как через комиссионный магазин, не можешь даже подарить ее родственнику... В таких условиях говорить о каких-то свободах в стране – издевательство.

Я читал всего лишь две или три речи покойного Джона Кеннеди, которые были полностью опубликованы в нашей печати («За рубежом»). Но и этого было вполне достаточно, чтобы понять, что стиль выступлений американского президента, как небо от земли, отличается от стиля нашего велеречивого премьера. На меня произвели особо сильное впечатление интеллектуальная насыщенность речей Д.Ф. Кеннеди, оригинальные повороты смелой мысли, какая-то удивительная свежесть этих мыслей, точность логических построений, простота и отточенность языка, богатого ассоциациями и начисто лишенного ходульных выражений. Ни в одной из своих речей Кеннеди не повторяется.

А у нашего болтуна. Что ни речь, то перепевки-повторилки, изрядно поднадоевшее переливание из пустого в порожнее. Обилие штампованных мыслей, общих мест и затасканных выражений, вроде «наши дела идут хорошо», «давайте соревноваться», «дальнейший рост материального благосостояния» и т.д. и т.п. И все это – в крайне неинтересном, сером, примитивном изложении. Читать эти речи – скука, а слушать – мука. Устная речь Хрущева с ее беспрерывным «эканьем», беспрестанными искажениями слов, невыразительностью интонации, ужасной дикцией иногда производит впечатление самопародирования в стиле Аркадия Райкина. Чувствуется, что человек читает по непроработанной шпаргалке, притом не своей, а услужливо составленной и предложенной бесчисленными референтами и советниками. Казенность мышления и чувствования этого человека настолько стали его сущностью, что он не может говорить по-человечески даже в самых дружеских ситуациях. К примеру, его телефонные разговоры с космонавтами или застольные тосты на свадьбе Терешковой и Николаева. Опять все то же: «вы прославили своим подвигом нашу партию», «вы доказали...» Хоть бы одно живое, душевное, человеческое слово.

Хрущев чувствует себя полным хозяином народного кармана. Хозяином земли русской. Царистские тенденции получили наиболее безобразное проявление с демагогической завуалированностью.

Многие поговаривают о том, что трата миллиардных средств на так называемое освоение космоса преступна, так как мы это делаем, отказывая себе в самом необходимом. Лишь бы перещеголять Америку. Но ведь США не в пример нам – богатейшая страна. Она может позволить себе тратить колоссальные средства на космические исследования. А мы – с голым задом. Западу хорошо известно истинное положение дел на наших необозримых просторах страны, в ее бесчисленных городах и весях.

Минувшим летом я был на Алтае. Степной Алтай – это кормовая житница, горный – животноводческий край, а мясных продуктов на Алтае днем с огнем не найдешь. На Телецком озере в буфете я что-то спросил насчет колбасы, так буфетчица меня чуть ли не на смех подняла: «Что вы, да мы ее и не помню когда видели!» И это в краю земледелия и животноводства. Дело в том, что правительству вообще нет заботы о человеке, где бы он ни жил... Главное – создать видимость, главное – витрина мнимого благополучия в подтверждение правильности официальной идеологии.

Сергей Ешин, электросварщик Орехово-Зуевского торфпредприятия только что вернувшийся от родных с Брянщины, рассказывал: «Колхозники ничего не получили. Земля ничего не уродила. Как будут жить эту зиму... Коровам уже сейчас выдают лишь по килограмму сена... А в газетах я читал рапорт брянских заправил ЦК о выполнении областью сдачи хлеба государству, об успешном завершении сельскохозяйственного года. Не возмутительно ли?» И это на 47 году советской власти, обещавшей народу златые горы и молочные реки. Откуда же мы черпаем силы для жизни. Видимо, действительно русские люди по натуре своей многострадальны и терпеливы.

Помню, как-то во время первого приезда Тито в гости к Н.С.Х. в газетах промелькнуло сообщение о том, что они охотились в одном из государственных заповедников. Для Хрущева – это охотничьи угодья... Ну, чем не царские замашки? Неужто и тщеславное властолюбие – тоже в крови русского народа? Ведь Хрущев из простых, как он любит это подчеркивать. Из простых-то из простых... Гришка Отрепьев тоже был из простых...

10 декабря

Главное, что составляет социальный вес человека в нашем советском государстве это не диплом специалиста, а партийная книжка, «краснота», как ее презрительно называют в народе. Будь ты хоть семи пядей во лбу, но если у тебя нет «красноты», ты не займешь положенного тебе места в жизни.

Зачем тебе диплом, зачем тебе ученость, когда так все просто делается – достаточно вступить в КПСС и – ни долгих лет ученья, ни твоих личных способностей, ни прилежания – блага такие, какие и не снятся ученому специалисту.

Лично у меня при трудоустройстве первым вопросом спрашивали: «Вы член партии?» А не какое у вас образование. Вот вам истинная цена «превосходства в образовании СССР над США».

Вот я и предпочитаю оставаться с дипломом специалиста-филолога выпуска 1953 года МГУ им. М.В. Ломоносова, но без «красноты» в кармане. Для человека мало-мальски мыслящего это твердое решение не нуждается в комментариях.

Отвлеченно говоря, студенческие годы – самая романтическая пора в жизни человека. Как бы ни складывалась жизнь, как бы ни давили мрачные силы зла, в ней всегда найдется место для накапливания непреходящих ценностей. Мне есть что вспомнить о своих студенческих годах, в них было много хорошего, но плохое, привнесенное социальной жизнью, стало болезнью. Это были первые семена сомнения в справедливости существующего строя. Плохое начертало своей рукой на tabula rasa первые письмена неверия, скепсиса, нигилизма.

В стране проводилась очередная «очистительная» идеологическая кампания. Кажется, на этот раз громили «космополитов». Надо было как-то откликнуться на это событие и нам, студентам. Надо было во что бы то ни стало выявить космополитов в нашей среде. И если среди нас не было космополитов (убеждения-то еще не успели сложиться), то надо было создать их. Срочно. И в достаточном количестве.

На одном из занятой по военной подготовке Петряков завел со мной разговор о поэтах, которых я люблю. У меня тогда был единственный среди поэтов – Маяковский. Вскоре наш разговор захватил других. Стал всеобщим. Кто-то в пику Маяковскому начал восхвалять Есенина, я с жаром вступился за своего кумира, хотя поэму «Анна Снегина» ставил очень высоко. В общем-то каждый остался при своем мнении. Ну, казалось бы, и разговору на этом конец.

Но вот созывается очередное курсовое комсомольское собрание. В докладе, между прочим, говорится, что у нас на курсе есть нездоровые тенденции: некоторые студенты, в частности Старков, любят Есенина. Это был взрыв. Собрание потребовало крамольника Старкова на сцену – пусть отчитается в своих грехах. Можно понять все мое... нет, не негодование, а скорее изумление, потрясение. Я жалко защищался... Кто-то вспомнил (Орестовой ее звали), что когда-то где-то я говорил кому-то, что слушаю передачи «Голоса Америки». Тогда всем стало ясно, что перед ними законченный космополит. Вон его из рядов комсомола.

Но нашелся среди членов факультетского бюро ВЛКСМ человек, который заступился за меня. Нельзя же, сказал он, на основании таких мягко говоря незначительных проступков так строго наказывать, достаточно будет поставить на вид.

Так прошел разбор моего «персонального» дела, а обида осталась. Сначала это была именно обида на людей – моих сокурсников (усилилась работа «стукачей»), а со временем, как снежный ком, она разрослась до неприятия диктаторского строя. И это было так же неизбежно, как то, что снежок, пущенный с горы по волглому снегу обязательно обрастает наслоениями.

Вспомнился анекдот, который уже «бородат»... Если он так «пошел» по народу, значит его сочинил сам народ – в нем общенародные думы. «Правды» нет, «Советская Россия» вся распродана, остался только «Труд», – отвечает киоскер незадачливому покупателю.

16 декабря

В газете «За торф» я стал подрабатывать в качестве корректора. Подработок-то, правда, одна видимость, все равно эти 30 рублей для семьи не спасение, а для меня – лишь повод выпить лишнюю поллитровку. Я думал редактор по-человечески хочет как-то помочь... Нет, это было продиктовано эгоистическими соображениями – переложить всю работу по газете, которую я и так уж почти единолично тащу, на мои плечи.

Иногда у меня бывают колебания: а, может, все-таки и среди партийцев есть люди, живущие по заповеди – «человек человеку – друг, товарищ и брат». Но жизнь на каждом шагу разубеждает. Каждый живет только для себя, а о ближнем думает только тогда, когда хочет извлечь какую-то эгоистическую выгоду. «Краснота» в кармане дает больше прав для эксплуатации человека в своих интересах. Потому-то так и гонятся многие вступить в КПСС.

В минувшую субботу Зоя вернулась из школы расстроенной. Большая неприятность. Поводом послужил диспут, который она с большим успехом провела среди старшеклассников (10–11 классы) на тему: «Идеал или одеяло». Я был болельщиком всей подготовки к диспуту. Бунтарский дух Маяковского гудел на 4-ом этаже школы № 1. Были вывешены в коридоре декларации, утверждающие «тезу» и «антитезу» спора – «единство и борьба противоположностей», – чтобы учащиеся (благо читальный зал во Дворце культуры – рядом со школой) сами находили примеры для своей аргументации: диалоги Сократа и Платона; жизненные контрасты из биографий Ван Гога и Гогена; уход Льва Толстого осенней ночью из Ясной Поляны; освобождение Чехова от психологии раба перед властью копейки, и многое-многое другое... Это был настоящий праздник для школьников.

И вдруг на другой день Зою Сергеевну Старкову директор вызывает в кабинет и включает кем-то записанную фонограмму всего диспута. Ясно – обвинение в безыдейной направленности проведенного мероприятия. Хорошо еще сам директор школы Иван Иванович Кобяцкий – герой Отечественной войны (летчик с ампутированной ногой) – ему бояться нечего. Он прямо в присутствии З.С. звонит в исполком и говорит, что фонограмму прослушал – и ничего крамольного в диспуте не находит. Но в исполкоме дали свою должную оценку, мнение В. Самсоновой стало определяющим: «Диспуту было дано не то направление. Надо было рассказать о построении материальной базы коммунизма, а не каких-то там мещан критиковать. Следует все “диспуты”, которые будут проводиться в школе, необходимо предварительно согласовать с горкомом». Это мнение Зав. орготделом Горкома КПСС – безотлагательное.

Но как бы то ни было, не эти директивы сейчас определяют движение в жизни молодежи. Молодежь идет не с ними, а против них.

Жена говорит, что если власти обнаружат у меня этот «Дневник мыслящего человека», я получу пулю в лоб. В этом можно не сомневаться. Но не это меня пугает. Было бы очень горько, если бы этот дневник прочли только в КГБ, и он не дошел бы до тех, для кого пишется, для людей, которым дорога правда, которые хотят знать всю подноготную о том, как живет, что чувствует думающий человек и обнажающий правду. Это была бы пуля в истину, что страшнее.

В народе ходят упорные слухи, будто бы Хрущеву было предложено удалиться от дел на пенсию... Не знаю, можно ли было сделать такое предложение «выдающемуся борцу за народное счастье». И не знаю, было ли оно сделано, но то, что в народе упорно говорят об этом, выражает затаенные народные желания – видеть Н.С.Х. не у дел, на пенсии.

17 декабря

Совершенно оправдано скептическое отношение западной прессы к новому «миролюбивому» жесту Н.С.Х. о сокращении военных расходов. Во-первых, это не из-за народолюбия Хрущева, не из-за его стремления облегчить жизнь народную. Просто создалось настолько тяжелое материальное положение в стране, что неоткуда иначе черпать средства для того, чтобы его поправить, как из военного бюджета. Не за счет же сокращения и без того куцего жилищного строительства кормить и поить народ. А проблема кормежки будет в этом году очень острой.

Во-вторых, нужны средства на весьма и весьма проблемную химизацию. Опять же откуда их брать?..

В-третьих, видимое сокращение военного бюджета не означает еще действительного сокращения. У нас даже депутаты Верховного Совета явно не в курсе всех хитросплетений советской финансовой политики. Народ же – тем паче.

В-четвертых, своим «миролюбивым» жестом Н.С.Х. явно старается поднять свой политический авторитет, и не исключено – экономический – нажить себе капиталец на Западе.

В-пятых, нам давно бы можно безболезненно сократить свою армию, учитывая, что средств истребления и без того у нас накоплено предостаточно.

Так что все эти «миролюбивые» жесты – все та же демагогия, миру давно и хорошо известная.

Заявление одной из греческих газет, переданное радиостанцией «Свобода», очень созвучно моим собственным, давно выношенным мыслям. Заявление это примерно сводится к следующему. «Коммунисты твердят нам, что к благоденствию нужно идти советским путем. А сами русские признают, что на этом пути они должны сначала догнать Америку. Так не разумно ли нам идти к благоденствию сразу же американским путем?» Так будет короче.

Мы по единому слову партии готовы сломя голову поднимать никому не нужную целину. Явный Сизифов труд... Если у дурака и есть какое-то преимущество перед умным, то только то, что он не считает себя дураком, вполне доволен собой, в то время как умный человек всегда полон сомнений, всегда находит в себе какие-то недостатки, чтобы исправить их.

Говорят, по приезде в Польшу Хрущев едва ли не набросился с кулаками на Гомулку, обвиняя его в «измене пролетарскому делу». Наглости-то у Н.С.Х. хватает, занимать не приходится. Чего стоят и стучание ботинком в стенах ООН или угрозы при подписании мирного договора с Восточной Германией?.. Здесь ума не надо.

В условиях свободной конкуренции есть чудодейственное средство улучшения качества товаров. Если твой конкурент будет выпускать телевизоры, например, более высокого качества, чем твои, то твои никто покупать не будет. И ты волей-неволей должен будешь улучшить качество своего товара, иначе разоришься. У нас тоже не будут покупать плохие телевизоры, если другой завод выпускает лучшие. Но завод, добавляющий на рынок плохие, так и будет продолжать их выпускать. Убытки спишутся за счет государства, завод никогда не разорится. Так на кой ему черт биться над улучшением качества своих товаров, зачем лишние хлопоты. Государство требует: в первую очередь – чтобы завод выполнил план.

План, план во что бы то ни стало, любой ценой, любыми средствами. Мне это хорошо известно по торфпредприятиям нашего комбината. Три декады бьют баклуши (нет сырья, материалов), а в четвертую выполняют весь объем работы. Тут уж не до качества, было бы количество. Не беда – пройдет.

Откуда же такое вопиющее неуважение к самим себе у людей, строящих в своем доме «самую лучшую жизнь»? Неужто так въелось в нашу психологию это многовековое представление, что народ – быдло. Скорее всего, жизнь теперешняя понуждает нас так думать о себе. В Гусе мой отец простаивает длиннющие очереди задолго до открытия магазина, если накануне перед праздником кое-что «должны выбросить», к примеру – «коровьи копыта и хвосты» для студня... Вот так мы и приходим к мысли, что мы «быдло».

После прихода к власти Н.C.X. партия неуклонно проявляет «заботу» о росте жизненного уровня народа.

Первое проявление – повышение цен на фрукты.

Второе проявление – так называемое уравнение цен: цены на неходовые товары понижались, а на ходовые повышались. С математической точки зрения может быть, такое уравнение и выходило в пользу народа, а с житейской точки зрения как раз наоборот.

Третье проявление – обмен денег, обман народа. Главный проигрыш народа – психологический. Старые гривенники мы не привыкли считать за деньги, это отношение невольно переносилось и на новые гривенники: а новые-то, ого-го! – старые рубли. Государству очень на руку этот психологический проигрыш народа: уравнение цен поворачивается их повышением.

Вспоминаю еще один анекдот. Американец говорит русскому: «Вот у нас свобода! Захочу, пойду к Белому дому, крикну: “Долой президента Эйзенхауэра!” – и мне ничего не будет. Русский ему: “Подумаешь! Захочу вот, подойду к Кремлю, крикну: “Долой президента Эйзенхауэра!” – мне тоже ничего не будет». Горький смысл в этом веселом анекдоте. Смех сквозь слезы – это что-то слишком русское, но никогда еще не было так слишком, как в нашу просоветскую пору.

18 декабря

Не исключено, что доживи Маяковский до 1937 года, ему не пришлось бы убивать себя, за него это охотно сделали бы другие.

Не может быть, чтобы он умер не разочарованным в 30-е годы, не осознавшим с мучительной ясностью всю искреннюю неискренность написанного им.

В такие вот часы

стоишь и говоришь

векам, истории, себе

и мирозданью.

Это самые искренние строки во всей его послереволюционной поэзии. Только вот о чем говоришь – поэт не уточнил. Впрочем, выстрелом в себя он сделал это уточнение.

Мучительность моего положения стихотворца заключается в том, что иногда я заставляю себя петь о том, о чем не поется. Написанное никого не впечатляет. Конечно, я мог бы не делать этого, т.е. не писать о том, о чем не пишется... На одной чистой лирике? Писать со всей искренностью только для себя и потомства я не могу. Лучше совсем не писать. Мне кажется бесполезным все то написанное, что не сможет увидеть света при твоей жизни, или до поры до времени хранится «про запас». Не добиваться же легкого успеха на эстрадных дешевках (как Евтушенко). И как в шутку, говорю жене: «Издам том ненаписанного, и это будет моя лучшая книга».

Сегодня утром опять ехать в Губино, собирать материал в газету. Как мне надоели эти поездки, как мне осточертело это переливание из пустого в порожнее в районной газете «За торф»: это же громыхание крыловскими пустыми бочками. Надо еще закончить информацию в «Строительную газету». Может быть, возьмут на работу. Тогда – поездки по стране. Это, конечно, лучше, чем навсегда погрязнуть в болоте.

Раздвигаю рамки своего дневника. Сначала хотел сделать его сугубо политическим, теперь же думаю, что этого было бы недостаточно. Ограничившись одной политикой, я могу оказаться в своих суждениях слишком тенденциозным. А нужно посмотреть на вещи шире, охватить их во всей жизненной совокупности. Ведь иногда через какое-то политическое суждение проходят самые разные жизненные впечатления, порой не имеющие прямого отношения к политике. Но с этим принципом осмысления можно оказаться и в положении чистого философа классического типа. А моя цель совершенно иная – не извлекать из себя абстрактные концепции, а показать жизнь вполне конкретно, всю ее подноготную пропустив через самого себя. Я – сито, процеживающее жизнь, чтобы задержать крупицы истины.

Хоть и мыслящий человек, но я пишу именно дневник, а не социально-политический трактат. Пусть это послужит мне компасом.

Ни камня, ни партийного

билета

я не ношу за пазухой.

И это

к достоинствам своим я

отношу.

Я – как сказал мудрец

когда-то, где-то –

лишь только все свое

с собой ношу.

Реальная власть – это власть над умами и сердцами людей – власть Пушкина, Толстого или Достоевского... Такой-то власти как раз не может быть ни у одного деспота, никогда! Он властен карать и морить голодом, но он не властен заставить народ в целом думать и чувствовать, как ему хочется.

Еще одна «зримая примета коммунизма». Отныне лекции по линии «Общества по распространению политических и научных знаний» читаются бесплатно. Как говорится, «идя навстречу пожеланиям лекторов», – так решили в верхах. Политика оглупления – основное в коммунистическом воспитании трудящихся... Бесплатно – это когда при коммунизме, а у нас пока социализм. Моя жена часто выступает с лекциями о киноискусстве – благо есть о чем рассказать: итальянская волна неореализма, Фильмы Калатозова, Шукшина, Ромма... «Ну, теперь, – говорю ей, – хватит. Это же унижение – проба на терпение... Нашли еще дураков, с которыми можно поступать, как им угодно». А для нее лекции – это дело просветительского долга: «У меня в этом месяце еще две лекции – на Карболите и в Ликино-Дулеве – о фильме Эйзенштейна “Иван Грозный” (цветное и цветовое кино)». С ней все ясно: бесплатно она ведет киноклуб во Дворце культуры текстильщиков с обсуждением фильмов.

Вспомнил злой анекдот про Хрущева. «Борец за народное счастье», изрыгая проклятья, осматривает выставку абстрактных картин. Вдруг он останавливается и, пристально всматриваясь во что-то, спрашивает у сопровождающих: “А это что за жопа с двумя ушами”?» «Это зеркало, Никита Сергеевич», – следует верноподданнический ответ.

19 декабря

Интересно, как прореагирует Н.С.Х. на демонстрацию ганских студентов на Красной площади, протестующих против дискриминации в отношении африканцев? Как подадут этот факт? Что напишут газеты? Н.С.Х., несомненно, как-то вынужден прореагировать, но вот народу об этом ничего не скажут: газеты просто умолчат об этом инциденте. Это в традициях и, главное, в нравах партийной печати.

Может быть, пример ганских студентов всколыхнет наше студенчество? Говорят, что «наши» стояли и безмолвствовали, наблюдая за демонстрацией. Не то ли это безмолвие, что у Пушкина в «Борисе Годунове»: «Народ безмолвствует»? Зловещее безмолвствование. Хотел бы я, чтоб это было так, чтоб пример ганцев не остался для нас без подражания... Главное – всколыхнуть народ. «Смелость, смелость и еще раз смелость!» – лозунг Дантона, как никогда, актуален в наши запущенные дни.

Но я тоже лгу. Мне противно лгать в этой жалкой газетенке, но я лгу. Деньги? Плевать я на них хотел. Забота о том, чтобы быть вместе с семьей? Да, конечно... Но лгать нельзя не только ради семьи, но главное – перед Богом. Я верю в Бога. Верю не головой, а подсознанием. Никогда не лягу спать не перекрестившись... С одной только молитвой «Отче наш». Откуда эта вера у меня? От крещения. От крестоположения. Влияние крестной – моей на0божной тетушки Евдокии Васильевны.

«Разум – это сын Бога», – сказал папа Павел IV. Может быть, потому, что я мыслю, – я верую? Но для меня непосильно рациональное объяснение... К тому же, величие Солнца... – это моя патриархально-языческая стихия.

Русская литература никогда не простит Хрущеву, что он свел в могилу одного из великих представителей нашей словесности Бориса Пастернака. До чего же разнузданно-похабной была травля поэта в связи с присуждением ему Нобелевской премии. На большом официальном собрании обругивали Пастернака, не стесняясь в выражениях, как последняя базарная торговка: «где жрет, там и срет». Какая-то жуть.

Мне кажется, в травле Пастернака Хрущев был движим не столько принципиальными соображениями, возмущением, что поэт получил-де высочайшую премию «за антисоветский роман» (а ведь формулировка была другая – мировое значение всего творчества Пастернака...), сколько оскорбленным, больно уязвленным самолюбием: почему премию дали какому-то Пастернаку, а не его другу Шолохову, посвященному в первописатели земли советской? Выходит даром он командировал Шолохова в Скандинавские страны как раз перед самым решением вопроса о премии: ни авторитет писателя, ни хрущевское к нему благоволение не возымели никакого действия на членов жюри. Проиграл любимец, победил «сомнительный» поэт.

21 декабря

«Участвовать в уличных демонстрациях можно лишь по приказу партии», – так только что прокомментировала радиостанция «Свобода». Горькие, но верные слова, по приказу партии мы протестовали во время англо-франко-израильской агрессии в Египте. Это были именно организованные сверху демонстрации протеста. По приказу партии состоялась демонстрация протеста у американского посольства в связи с конголезскими событиями. По приказу партии мы обязаны участвовать в первомайских и октябрьских демонстрациях. Помню, еще в сталинские времена каждый случай неявки на демонстрацию рассматривался в экстренном порядке на собраниях нашей факультетской комсомольской организации или – в крайнем случае – в рабочем порядке.

Колхозное собрание. Председатель колхоза объявляет: «Товарищи! На повестке дня сегодняшнего собрания стоят два вопроса. Первый – о строительстве коровника в нашем колхозе для зимовки молочного скота. И второй – о всенародном строительстве коммунизма в СССР. Но ввиду того, что для строительства коровника у нас нет леса, гвоздей и других стройматериалов, сразу же перейдем ко второму вопросу – о строительстве коммунизма».

«Дела у нас в стране идут успешно», – и в заключительном слове на декабрьском Пленуме Н.С.Х. не удержался от своего излюбленного штампа. Да сколько ни говори – сахар, сахар, сахар – во рту от этого слаще не станет. Трепач херов! Самое лучшее – вернуть его в пастухи, с чего он и начинал.

Вместо подъема сельского хозяйства – у нас полный провал... По «Голосу Америки» – это все от «врожденного нежелания крестьянина работать не в свою пользу». Да нет, дело тут не во «врожденности». Хотя бы на трудодни получать крестьянину более или менее достаточное количество продуктов – и то был бы стимул... Как Хрущ ни старается «обеспечить» деревню – ни черта не получается. Крестьянин бастует, если не в открытую, то замаскированно (вот тут уж «врожденная» – от крепостного права) хитрость ему помогает. Позорно, но факт. Многие уборочные работы у нас выполняют рабочие (в посевную, в сенокос, в жатву). Массовые «вылазки» рабочих на поля. Позор для государства.

24 декабря

Спросили рабочие у парторга: «Будут или не будут деньги при коммунизме?»

– Хм, трудный вопрос... Я думаю так: при коммунизме у одних деньги будут, у других не будет.

Система надувательства нигде так не развита (я бы сказал – продуманно развита), как в нашей стране социализма.

В среднем американский рабочий получает на наши деньги 394 руб. А у нас если рабочий начинает зарабатывать больше 90 руб. в месяц, как например на ореховском торфпредприятии на заготовительном участке цеха трелевочных лебедок, то это оборачивается крайне нежелательным случаем для начальства. Администрация немедленно завышает нормы. Делается все, чтобы не дать человеку заработать. Вот вам и социализм с его широко рекламируемой заботой о человеке труда.

В Городищах, рассказывали мне, за две недели до конца года иссяк годовой лимит на водку. Городищевцам пришлось ходить за ней в соседнее селение... «B магазине кроме водки, ни шиша. Посмотришь на пустые прилавки, в башке почешешь да и купишь поллитровку. Пей – гуляй. Веселенькая жизнь».

Никогда СССР не будет притягательной силой для народов слаборазвитых стран, пока мы у себя дома не создадим притягательную жизнь для народа. Успех страны – в благополучии собственного народа. А то сами босы, наги и сиры, а другим такие подачки отваливаем, что делаемся посмешищем в глазах этих же других.

«Свобода» заверила, что все, кто прислал письмо по указанному ею адресу с просьбой выслать репродукции великих художников XX века, получат обещанное. Охотно верю в это. Но не уверен, что посылка дойдет до меня, таможенники постараются не допустить этого. А имя получателя, не исключено, будет внесено в черный список КГБ – как человека неблагонадежного.

1964 год

5 января

В минувшую субботу был в Москве... Мучаюсь – курева нехватка: с трудом нашел пачку сигарет «Прима». Если уж этого нет, то что же все-таки есть в столице... Самый центр улицы Горького, в старой Москве – это Тверская: стою спиной к бывшему Дому губернатора, а напротив через улицу современный памятник Юрию Долгорукому – по исполнению ну никак не рядом ни с памятником Петру I Фальконе, ни с конными статуями Донателло. И можно понять – почему это не скульптурный шедевр.

Две длиннющие очереди. Одна рядом с памятником, в кондитерский магазин – за пряниками (в кои-то века за пряниками вдруг – очередь). Другая – в магазин литературы стран народной демократии – за альбомом Поля Сезанна (немецкое издание). Обе очереди показательны для нашей материальной и духовной культуры. «Дела в стране идут хорошо»... Если это хорошо, то что же плохо? А послезавтра Рождество. Праздник всех праздников для народа.

В предновогодние и новогодние дни устроил себе тоже праздник – возился с книгами (наша семенная библиотека, к сожалению, в трех городах: Москва, Орехово-Зуево, Гусь-Хрустальный). Нас болтает жизнь. Нет дома. Живем бесквартирно, снимая жилье. С 1953 (с университетского выпуска) какая радость покупать с особым тщанием у букинистов книги (благо – они дешевы). Это ценнейший антиквариат – шедевры Серебряного века (поэзия, проза, живопись...) Уже 10 лет нашей библиотеке. И главный принцип в отборе книг – избирательность: по странам, по эпохам, по именам, что держит уровень мировой культуры. Без чего невозможно оснастить альтернативное мышление. Ответить на гогеновский вопрос «Кто мы? Зачем мы? Куда мы идем?» Достоинство 60-х.

Листаю альбом Поля Сезанна в хороших репродукциях – это моя давняя-давняя книжная страсть. Ни Ван Гог, ни Гоген, но именно Сезанн так сильно на меня действует.

Помню в 1953 году на Волхонке в Музее изобразительных искусств им. Пушкина... – «Выставка французского искусства XV–XX вв.». Не только ее хронологический размах (шесть веков!) нас потряс, не только у картин Ватто, Шардена, Курбе мы простаивали, но самое главное – потрясли Эдуард Мане, Эдгар Дега, Огюст Ренуар, Альбер Марке... А Кдод Моне – «Руанский собор», «Кувшинки», «Лондонский туман»... – зачаровывал красочностью общего впечатления вне привычной весомости реального мира.

И споры-споры: Матисс или Пикассо, Гоген или Сезанн. Это что – полная утрата реалистической традиции? – как многие утверждают. Или наоборот? – обогащение реалистических традиций на резком повороте живописи к музыке и к поэзии. Органика синтеза искусств. У Сезанна заметнее, чем у других, – буквальное становится ассоциативным, привычно застывшее движение начинает вибрировать в ритмически организованном пространстве, материальная форма обретает душевное излучение.

Навсегда запомнились слова Василия Кандинского: «Он умел простую чашку превратить в одухотворенное существо... Он обладал способностью всюду видеть внутреннюю жизнь и обращался поэтому с вещами так же, как с людьми».

Сезанн живет анахоретом.
С утра уходит на поля,
своим причудливым беретом
случайных встречных веселя.
Его поля не привлекают.
Ведь он Сезанн, а не Ван Гог.
Его тропинки пролегают
вдали от суетных дорог.

Он углубляется в дубраву.
Выходит к берегу реки.
Он для этюдов выбирает
затерянные уголки.
Он пишет камни и руины,
купальщиц, заводи, мосты.
Как не похожи на картины
его структурные холсты.

Его пейзажи отвергает
академический Салон
за то, что вещен и вульгарен
и не понятен свету он.
Он не сдается и не ропщет.
Он мудро верит в свой талант.
С этюдником
в сосновой роще
гуляет он, как с лирой Дант.

А «Сосна» у Сезанна... Кажется, что сила роста дерева сосредоточена в его середине: от чего динамика вскинутых к небу ветвей – как руки Вопрошающего в безмолвии ответа.

17 января

Какую наглость (или глупость) надо иметь, чтобы на новогоднем приеме перед лицом всей Европы, так говорят, заявить, что прошедший год был для страны успешным, меня бесит каждое слово этого недотепы. А больше всего – наша собственная терпимость ко всему, что нам ни скажут, что с нами ни сделают.

Нет, сталинщина – это не что-то преходящее, связанное с жизнью и деятельностью отдельного человека, это самая суть социалистической идеологии.

Белый хлеб в магазине опять пропал. Исчезли сигареты, папиросы – и то не везде найдешь... Ем колбасу – у нее вкус хлеба. Ем хлеб – у него вообще нет никакого вкуса. Жуешь, а глотать не хочется. Из чего только он... Люди плачут от «сладкой жизни».

Ходовое присловие: «Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей» (с нами учился на филфаке МГУ). Какое объяснение приезду Фиделя в СССР придумано: отдохнуть, посмотреть Россию в зимнее время, поохотиться... А народ объясняет по-своему и более точно: «Опять клянчить чего-нибудь приехал – и выклянчит. У своего народа отнимают, а другим отдают».

Как забыть такой анекдот. Нина Петровна спрашивает у Терешковой после ее полета:

– Ну, как там в Космосе люди-то живут?

– Бедновато, – отвечает Валентина.

– Ты уж, Валюша, моему дураку не рассказывай, а то ведь помогать начнет.

Действительно, Фидель Кастро удачно выпросил у Хрущева все, что надеялся выпросить. Во время телепередачи Аджубей (как не угодить тестю...) постарался велеречиво подать впечатления Фиделя от встреч с Н.С.Х. – «величайшего ума человек», «вождь народа» и т.д. и т.п. Теперь Хрущеву только этого сталинского титула и не достает – «вождь вождей».

Вспоминаю разговор не с простым рабочим, а с директором ореховского торфпредприятия А.К. Фоминым.

– Удачно – говорю, – Поохотились Хрущев и Кастро?

– А отчего бы быть неудачной охоте. Ведь охотились в заповедных местах, где зверь не пуганый, сам на ловца бежит. Да и кабаны-то, наверное, к деревьям были привязаны – бери голыми руками.

А в стране такая хозяйственная неурядица, в народе такое роптание...

25 января

Для чего, собственно, существуют профсоюзы? По природе своей профсоюз – самозащита трудящихся: найти реальный путь, чтобы отстоять свои права, свое человеческое достоинство. У нас – это еще один способ давления администрации на работающего человека. Это прежде всего, обязанности: выполнить гос. план, снизить себестоимость продукции и т.д. Но это и есть гос. интересы самой дирекции, исключающие со стороны рабочих участие в демонстрациях, – чтобы официально обнародовать свой протест.

Под занавес великого постсталинского десятилетия (1953–1963) сельское хозяйство село глубоко в яму. Советская экономика – это по всей стране пропагандистские «великие стройки» коммунизма... А на местах – январь кончается, но на многих торфпредприятиях годовые планы еще не ясны. Техническая оснащенность на нуле... Хозяйственники говорят, что лучше всего браться за военную продукцию: обеспеченность всем необходимым бесперебойна.

А газеты трубодурствуют... – о радостном событии в нашем мирном времени: «Народ готовится встретить очередной Пленум трудовыми подарками».

В Верейской поселковой столовой выпекали пышные, аппетитные пончики. Каждый пончик проглатывался в два прикуса. Два дня назад я увидел пончики в этой столовой. Но... их невозможно было узнать: землистые, сплюснутые, жалкие. А на вкус – словно резиновые.

Пристрастился к кулинарии. Особенно увлекает технология приготовления первых блюд: супов, щей, борщей и т.д. Сначала готовил экспромтом, потом, желая усовершенствоваться, взял «Книгу о вкусной и здоровой пище» – издание 1953, от «добрых, старых» времен. Роскошное издание. Рассматривать картинки – слюнки текут. Натусик то и дело всплескивает ручонками: «Как красиво! как вкусно!»

Приготовить борщ – надо взять: 500 г. мяса, 400 г. капусты, 400г. картофеля, 1/2 стакана томата-пюре, сметаны... зелень, 1 ст. ложка сливочного масла, смешать с мукой – поджарить. Захлопываю книгу. Готовим по своим скудным возможностям: капуста, 2 картофелины, поджаренный лук на подсолнечном масле. Не борщ – а щи. Вкусно – потому что весело.

4 февраля

Я уже писал, как тяжело с продуктами в Гусe-Хрустальном, где живут мои родители – хорошо что в своем доме (огород, сад... – подножный корм). Вот свидетельство матери. Письмо от 24 января. «...Жизнь в Гусе неважная. Очень часто нет мяса, масла, муки. Но с хлебом улучшилось, правда, не белый, но серый есть. А если иногда – булочки, то они желтые-желтые (кукурузную муку добавляют). Их “сиротками” прозвали. Остальные продукты не продаются, а выбрасываются, т.е. сегодня нет, а завтра на несколько часов. Но мы не на работе, свободны, вот и успеваем, можем застать. Дед наш как всегда старается...»

Опять не обида, не жалоба, а чисто русское терпение.

Но опять это русское – наотмашь – фольклорное слово.

– Какую прическу носит Хрущев?

– ?..

– «Урожай 1963 года».

Меня удивляет: неужто в стране так ничего и не уродилось? Ну, рожь, пшеница... А гречка? А просо? А картошка, наконец? Ничего ведь нет. Ничегошеньки. Перед бедой этого всеобщего неурожая можно ли поверить, что виновны морозы, с одной стороны, и засуха – с другой стороны? Виновата система.

Строятся, в основном, крупные города, посещаемые иностранцами (Москва давно витрина народного благополучия...), а в провинции средства на жилье приходится выколачивать с трудом. Больше пяти лет мы стоим в очереди на получение квартиры. А все еще в пятисотых номерах (за 6 лет подвинулись номеров на 200). Сколько же еще стоять? Эдак будем жить в отдельном квартирном пространстве лет к 40. Утешительно.

А вот «солдафонам» в Стране Советской везет. В двухэтажном старом доме, где мы снимаем жилье, на втором этаже поселился месяца два назад лейтенант. И вот в минувшую субботу он уже съехал: получил отдельную государственную двухкомнатную квартиру. Видимо, после истории с Жуковым Н.С.Х. хорошо усвоил, что такое армия и как важно держать ее на своей стороне. Созданием всевозможных благ для военных он стремится укрепить свой авторитет, добиться в армии безраздельного влияния. Не просчитался бы, заигрывая с «солдафонами». Невооруженный народ зачастую оказывается сильнее.

Мне очень нравятся смелые и трезвые рассуждения о жизни нашего соседа Славки, шофера автохозяйства. (Он так же с семьей, как и мы, снимает жилье. Но стоит в другой очереди на квартиру, потому что родители его и его жены – частные домовладельцы. И хотя домишки едва-едва держатся от ветхости... их очередь квартирная передвигается еще медленнее, чем наша).

«Коммунисты – карьеристы – враги народа». Это у Славки синонимы. И как мне показалось, он даже слышать спокойно не может, когда речь заходит о них. Жена его Людмила разделяет эту точку зрения, хотя питает какие-то иллюзии относительно Ленина: «Вот если бы Ленин был жив...»

Сладостный плен иллюзий. М.И. Ромм, наверно, так же думал, когда создавал свой фильм о Ленине, любимом вожде народа.

15 февраля

На все корки хают Джойса, Кафку, Пруста... Выставляют их перед читателем в самом неприглядном виде. Издайте их сначала, посмотрим, каковы они на самом деле, а потом скажем, чего они заслуживают.

Вчера в «Иностранной литературе» (№ 1 за 1964 год) впервые прочел несколько рассказов Франца Кафки: «В исправительной колонии», «Превращение», «У врат закона», «Мост», «Пассажиры», «Правда о Санчо Панса», «Возвращение домой», «Ночью». Наверно, где-нибудь медведь сдох, если в советском журнале рискнули опубликовать хотя бы крохи из наследия «отца модернизма» Франца Кафки. Правда, одного его «выпустить на люди» не осмелились. Приставили «провожатого» или «надзирателя» в лице критика Е. Книпович, выступающей в этом номере с комментирующей статьей «Франц Кафка».

В общем-то, статья Е. Книпович даже несколько неожиданно сочувственная по отношению к Кафке, роман «Замок» критик даже слегка похваливает. Но в целом статья скорее продиктована дипломатическими, политическими, чем литературными соображениями. Предпринята попытка локализовать Кафку в общем потоке литературы, именуемом «модернизмом», противопоставив его в какой-то мере «эпигоном».

Я не успеваю разобраться в своих впечатлениях. Очень трудно сказать о Кафке вполне убедительное. Не то чтобы он был ахти какой-то сверхсложный писатель, но, конечно, необычный, особенно для нас, читателей, содержащихся на скудных кормах советской литературы.

Рассказы «В исправительной колонии» и «Превращение» потрясли. Ощущение было, как у Ленина после чтения чеховской «Палаты № 6»: он говорил, что почувствовал, будто бы его самого заперли в той палате. Так вот я почувствовал, будто это я лежу на лежаке для пыток, будто это я превратился не то в клопа, не то в таракана... Все страдания гипертрофированы в каком-то уж очень субъективном преломлении – но они свойственны каждому человеку.

«Если поглядеть на нас просто, по-житейски, мы находимся в положении пассажиров, попавших в крушение в длинном железнодорожном туннеле, и притом в таком месте, где уже не видно света начала, а свет конца настолько слаб, что взгляд то и дело ищет его и снова теряет...». «Пассажиры».

Разве это не наша реальность, доведенная до абсурда, – человек и власть системы? Только... новыми средствами художественной экспрессии Кафка входит в наше сознание с сокрушительной силой, взрывая традиционный причинно-следственный порядок вещей, утверждая новый уровень зрения и слуха.

25 февраля

Вспоминаю одну из интересных скульптурных работ на Дулевском фарфоровом заводе. Она называется «Современный Пигмалион». В ней двойной смысл. Потому жаркие споры. Мы видим литературно знакомый, опоэтизированный женский образ, исполненный в открыто абстрактной манере, – и как бы поверженную, сниженную фигуру самого мастера – скульптора... в духе привычного реализма. Что же первично для зрителя – сам автор или его изваяние? Или это торжество реализма, которому доступны самые различные формы художественного воплощения? Или это победа абстракционизма? В резко абстрагированной женской фигуре столько небывалой – не характерной для реализма – музыкальной пластики и своеобразного изящества...

А, может быть, это своеобразная маскировка «эзоповского языка», к которому вынуждены прибегать наши молодые художники? Они не без основания рассчитывают на завуалированное название, которое будет правильно понято: искусство должно говорить само за себя... Торжество над натуралистической ограниченностью.

Это очень характерно для наших дней – все более пристальное внимание молодежи к художественным веяниям современности, все более настойчивые попытки молодых авторов так или иначе освободиться от петли соц. реализма, сдавливающей горло и не дающей дышать.

Социалистическая идеология до краев захватила искусство и литературу – и это губительно. Заезженное – до дыр понятие «соцреализма» агрессивно защищается от проникновения «модернистских» тенденций. А они существуют сами по себе и заставляют с ними считаться, как всякая реальная сила.

Примеров много. В коммюнике, опубликованном в печати в связи с Выставкой произведений московских художников, открытой в Центральном выставочном зале Москвы, говорилось:

«Нельзя без чувства недоумения и возмущения смотреть мазню на холстах, лишенную смысла, содержания и формы. Эти патологические выверты представляют собою жалкое подражание растленному формалистическому искусству буржуазного Запада».

И тут же оценка от имени вождя народа:

«Такое “творчество” чуждо нашему народу, он отвергает его, – говорит Н.С. Хрущев. – Вот над этим и должны задуматься люди, которые именуют себя художниками, а сами создают такие “картины”, что не поймешь – нарисованы они рукой человека или намалеваны хвостом осла. Им нужно понять свои заблуждения и работать для народа».

И эта безграмотная, с чужого голоса речь Н.С.Х. сразу на первой странице (?) подана автором А.К. Лебедевым – в его предваряющем выставку обращении: «Против абстракционизма в искусстве» (изд. Академии художеств СССР, 1963).

А сам Лебедев – тоже размышляет... над двумя основными направлениями в искусстве: «Центральное, ведущее место... занимает искусство социалистического реализма, которое расцвело в Советском Союзе и в других социалистических странах, а так же нашло своих сторонников среди многих передовых художников буржуазных государств... Второе – это искусство формалистическое: футуризм, кубизм, экспрессионизм, сюрреализм, дадаизм, ташизм, абстракционизм и др.». Надо ли доказывать идеологическую упертость взгляда на искусство, если нет никаких признаков понимания.

Еще цитаты:

«...выставка работ М. Шагала, являвшая собой результат какого-то горяченного бреда на сексуальной почве».

«Наш народ... исключает абстракционизм как течение в нашем искусстве».

«...поверхностные цветоупражнения Малевича, Кандинского, Филонова, так трогательно замеченные американскими меценатами».

«Малевичи и Филоновы не получат официального признания... народ их не терпит».

«неореализм не поднялся до высот социалистического реализма».

Взахлеб неудержимое крушение. Ругательные интонации Лебедева (от имени народа...) набирают агрессивность, когда разоблачается позитив в защите не похожего на соцреализм «абстракционизма»:

что открывается-де так называемый «подсознательный мир», «подсознательное Я»;

что излишняя красочность натюрмортов не исключает-де вещественную весомость живописи;

что не материя, а дух первичен («Дух определяет материю, а не наоборот», – В. Кандинский), значит, в основе искусства – духовное начало;

что якобы искусство – аналогия сна, ...оно алогично;

что абстракционизм якобы соответствует эпохе покорения атомной энергии и космических пространств.

Что только ни говорят «от имени народа»... Бесстыдно врут. А он все терпит. В том выставочном контексте позорно-знакомое умозаключение: народ – быдло.

Мы так уверены, что познали все: самих себя, свою роль в истории мировой культуры. Вместо сомнения – великодержавность. Отсюда догматизм мышления – наше наказание. И надолго. Пока не перестанем считать, что марксизм-ленинизм – единственно правильное в мире направление философской мысли.

3 марта

А пресса трубит, пресса бьет в барабаны – мы строим коммунизм, мы претворяем в жизнь «великую» программу «исторических» Пленумов.

Девчонки в типографии мечтают... Послать бы лысого черта вместе с его прихлебателями в какой-нибудь провинциальный городок, заставить бы их постоять в очередях, а денег платить – сколько мы зарабатываем, они бы тогда на своей шкуре узнали, что такое «строить коммунизм» в теперешних условиях.

Анекдот.

– В чем мы уже перегнали Америку?

– У нас уже ничего нет, а у них все есть.

– В чем еще не догнали?

– Они уже убили своего президента, а мы еще нет.

Аджубей продолжает усердно «прославлять» политику Н.С.Х. Вот номер «Известий» от 26 февраля 1964 года. Статья «Журнал “Тайм” – глашатай “холодной войны”». В чем же обвиняется «Тайм»? В утверждении, что «современная социалистическая Россия выглядит грандиозным хаосом в духе Достоевского». Как же опровергается это утверждение? Путем произвольного цитирования из журнала, путем беззубого зубоскальства. Пример: «Оказывается, по “Тайму”, средняя квадратура жилой площади, которая строится для советских граждан, составляет две трети минимума, отведенного заключенному в американской тюрьме! Теперь нам ясно, почему в США буквально каждую минуту происходит столько преступлений». Опровержение Аджубея опрокидывает смысл. Одно дело – квадратура жилья самого Аджубея и всех прихлебателей у власти (в Москве строится для них дворец – квартиры с залом для приемов). Другое дело – жутко стесненные условия, в которых живут миллионы рядовых советских людей. У нас принято: имеешь по 4 кв. метра на нос – значит живешь нормально. Американскому заключенному отводится на треть больше.

В Америке если семья из четырех человек имеет месячный доход 250 долларов, она считается бедной. Под какую же категорию подпадает наша семья? Нищих.

На 1 доллар можно купить 3 кг. сахара или курицу. У нас на 90 коп. не купишь ни килограмма сахара, ни полкурицы, ни полкило сливочного масла или хотя бы свиного сала.

Капиталистическая страна живет в десятки раз зажиточней, лучше, чем страна строящего коммунизма. Кричащий парадокс. Наша экономика в плачевном состоянии.

18 марта

Любопытно, почему же это «наши» умолчали о том, что не только из Конго «попросили» наших дипломатов, но и из Гвинеи... О поездке румынский делегации в Китай для идеологических переговоров тоже, конечно, сообщений не будет. И о том, что китайцы считают, что мы утратили право на руководящую роль в коммунистическом движении. Только не дай бог, если это право возьмут в свои руки еще более ортодоксы – сами китайцы. Компартия Новой Зеландии поет под китайскую дудочку, обвиняя Хрущева в великодержавном шовинизме, утверждая, что СССР хочет двигаться к коммунизму на плечах социалистических стран и братских коммунистический партий.

Атакуют и слева и справа нерушимое единство коммунистов всех стран. И монолитный социалистический блок трещит. Международный авторитет Хрущева падает.

Вспоминаю 1956 год. Венгерские события. Я тогда учился в аспирантуре МГУ. Как волновались студенты, причем, большая часть была на стороне венгерской революции, которую у нас принято называть «контрреволюцией». Вместе с нами учился один венгр, жена у него была русская. Помню, как она выражала свое возмущение нашей политикой (тогда у власти были еще Молотов и Маленков...). Я говорил ей: «А чего ты хочешь от правительства, в котором засилие сталинистов. Оно и действует этими прежними сталинистскими методами». Такие разговоры велись широко и почти открыто. Правительство пребывало в растерянности и не пресекало «бунтовщиков»... А потом были репрессии, как и выстрелы в Будапеште, кровь на улице этого города.

Сегодня к утру видел страшный сон. Будто к нам нагрянули с обыском. Целая свора чекистов. Искали какую-то мою антисоветскую переписку с каким-то зарубежным адресатом. А у меня мысль – ищут дневник. Ужас охватывает меня. И я просыпаюсь.

26 марта

Март – наш семейно-знаковый месяц: 8 марта – день рождения Наташеньки; 11 марта – мой день рождения; 14 – день Ангела Евдокии, моей крестной.

Как будто вся мирская суета,

заботы все, несчастья и тревоги

покинули людей...

Как хорошо

смотреть на мир глазами человека

влюбленного

и радоваться счастью,

другому счастью – словно своему.

Наталии Викторовне на будущий год будет десять лет! –

Аленушка

Милая Аленушка,

о чем ты

размечталась,

голову склонив?

Непривычно тихая девчонка.

Ивушка в семействе грустных ив.

Я знавал тебя иной, Аленка...

Ты ответь:

не от твоих ли глаз

родниковых

наземь пролилась

убегающая в даль речонка?

И сама туда же: «Убегу!»

А в глазах твоих такие плесы

слез невыплаканных – не могу

я спокойно видеть эти слезы.

Что тебе в неведомой дали?

Не хватало здесь тебе печали...

Но печаль, как речку, утолить

могут только дали.

С бабой Кокой в день Евдокии ездили во Владимир. Там есть где остановиться. С пятью фасадными окнами на высоком фундаменте дом моего дяди Петра Васильевича Миронова (наверно, самая счастливая семья в нашей родословной по линии матери...). И сам город Владимир на крутом берегу Клязьмы – для меня где-то рядом с Нижним Новгородом, Нижним Тагилом... Успенский собор с фресками Андрея Рублева – вне всякий сближений.

О фрески, погруженные во тьму,

как будто заключенные в тюрьму!

Апостолы?..

Какие вы – апостолы!

С неханжескими лицами, с непостными.

Не мужики ли просто

рослые

томятся здесь, под сводами церковными,

одеты камнем,

золотом окованы?

Согбенные – как будто эти своды

на плечи облупившиеся давят,

они не бога безъязыко славят,

а вопиют всей немотой:

свободы!

Не все ль равно –

тюрьмы порог иль паперть?

Не все ль равно,

где дух мужицкий заперт?

Неважно, кто к нему приставлен стражем:

тюремщик или поп.

И тот и этот страшен.

Гремят ключи, и звякают запоры.

По всей Руси

лишь тюрьмы да соборы.

Но слышите?..

«Свободы! – крик. – Свободы!»

И лопаются каменные своды

под натиском обретших это слово

широкоплечих бунтарей Рублева,

и осыпается с киотов

позолота.

Во Франции создан комитет во главе с Франсуа Мориаком – в защиту русской православной церкви: конституционные гарантии свободы вероисповедания потеряли всякую силу ввиду того, что церковь в СССР обложена высокими налогами, и храмы закрываются один за другим. Что верно – то верно. Люди плохо живут – и все чаще обращаются к Богу за поддержкой. И молодежи нужны более устойчивые идеалы, чем липовые, коммунистические.

1 апрель

Никому не верь. У меня 365 дней в году, когда я «не верю»... Демократия – лишь пропагандистские средства околпачивания народа. Но им все больше и больше не поддается свободолюбие. В молодежи брожение умов. Дух раскрепощения 60-х.

За обещанные «Свободой» репродукции с картин великих художников XX века одного студента исключили из МГУ.

Ширится поток западной литературы: Кафка, Джойс, Ницше... Студенты читают «антиленинцев» – Бухарина, Троцкого. Работает подпольный печатный орган «Воля» (по информации «Свободной России». 30 студентов были исключены из Политехнического института в Новочеркасске.

Массовый побег молодежи а целины – чистейшая правда (из сообщения «Свободы» о Пленуме ЦК КПСС). Новая трудовая мобилизация в село ничего не дает. Тоже правда.

Молодежь «ошиблась в ценностях революции 1917 года». Так еще никто никогда не ошибался.

Повышается читательский интерес молодежи к Книге книг – к Библии... За что исключили студента из Орехово-Зуевского педагогического института.

Отсюда – усиление закручивания гаек в духовной сфере, что напрямую выходит в судьбы русской интеллигенции. «Знакомьтесь, Балуев» – проверка на крепость просоветских позиций. Прочитал статью Виктора Чалмаева «Зеленая ветвь жизни»... Это мой земляк из Гуся-Хрустального и, так же как и я, выпускник филфака МГУ. Он из числа апологетов, дискутирующих вопрос об «идеальном герое» в нашей жизни.

Мы с Зоей даже на экране увидели этого идеального Балуева – ходульный герой, которому все легко достается и в общении с которым люди становятся лучше... Но как это ему удается – ответы на этот вопрос лежат на писательской совести Кожевникова и критиков типа Чалмаева. Зрителей на киносеансе было ничтожно мало. Масса еще не умеет отличать дешевку от действительно хороших вещей. Но цену таким идейным поделкам она знает точно. И это уже – прогресс.

Власть и почести –

вода соленая морская:

чем больше пьешь –

тем больше хочется,

а жажда –

все не отпускает.

Н. Асеев.

Вспоминаю работу в комиссии литературы народов СССР Союза писателей – 1956–1957 г. В очередном «Информационном бюллетене» моя статья с критикой романа Бровки «Когда сливаются реки» вызвала гнев автора – и мое неугодное пребывание в национальной Комиссии Союза считалось законченным. Такая же участь постигла консультанта по литовской литературе Володю Львова, который осмелился высказать резкие суждения в адрес некоторых классиков литовской литературы.

Владимир Львов – хороший поэт. Он умер в 1961 году – трагически: утонул в плавательном бассейне на Волхонке... При жизни он успел издать только одну маленькую книжицу «Без отдыха», а после смерти заботами Слуцкого, Межирова... – «С начала жизни до конца»:

Это прекрасно, что жизнь тяжела.

Значит она не пуста, не напрасна.

Значит, она не бесследно прошла...

Какую полную лишений жизнь он вел! Ни кола своего, ни двора. Копил деньги на жилье. Перебивался с хлеба на квас, хотя не пил, не курил (в отличие от меня). Его избегали. В несчастье – нет друзей. Но он сохранял внутреннюю независимость, был принципиален во взглядах на жизнь, на литературу, в отношениях с людьми.

Невозможно забыть и еще одну униженную судьбу – талантливой Ксении Некрасовой: ее стихи излучают самоцветную красоту Урала... Над ней так же откровенно насмехались (в длинной юбке, с платком на плечах, с простоволосым пучком...). Она голодала. И книга ее стихов «А земля наша прекрасна» (1958) не была «героической» в духе соцреализма. И нерифмованный – «белый стих» ее так же был неугоден.

Завтра все-таки воскресенье,

у тебя же маленький сын.

Я тебя приглашаю, Ксения,

в продовольственный магазин.

Я две тысячи получаю.

И пирожным тебя угощаю.

Для сынка твоего Илюшки

покупаю набор шоколадный.

А потом мы заходим в «Игрушки».

Я куплю ему что-нибудь? ладно!

Не волнуйся, не обедняю,

если сотню бумаг обменяю

на чудесные безделушки

для сынка твоего Илюшки.

...это было в субботу, летом,

я не помню, какого числа.

Я тогда еще не был поэтом,

а она только им и была.

8 апреля

На автобусной остановке на Новом снопке поджидает бреховского автобуса мужчина с двумя мешками картошки. Не от жиру, понятно, он тащится в такую слякоть за добрых десять верст... Не для продажи. Для семьи. А, может быть, и для весенних посадок.

Подходит автобус. Человека с мешками в него не сажают – с мешками запрещено!

– У меня тарифа нет на перевоз такого груза, – истошным тоном объявляет молодая кондукторша.

Человек упрашивает.

– И как же мне добираться?

Никакие уговоры не помогают, хотя народу в автобусе не так много.

– Берите грузовое такси.

– Да вы что, шутите, разве здесь его найдешь, такси-то?

– Знать ничего не знаю. А в автобус нельзя.

Возможна ли такая дорожная сцена на западе... Но в СССР, где человек человеку друг, товарищ и брат – это довольно привычная жанровая картина.

Было бы очень неплохо найти для меня работу в Балашихе... В редакции Балашихинской газеты мы узнали, что такая возможность есть. Многотиражка завода им. 40 лет Октября расширяется: раньше в ней работал один лишь человек, теперь будут работать два. Наглядный пример того, что средства перекачиваются сейчас в химическую промышленность. Преимущества реальные. Во-первых, Балашиха близко от Москвы. Во-вторых, можно получить квартиру чуть ли не через два года, так как жилищное строительство здесь развернуто... В-третьих, и зарплата там неплохая: 100 рублей плюс прогрессивка.

Вот мы с Зоей и поехали в Балашиху... Редактору Балашихинской газеты, с кем мы сначала вели разговор, кандидатура моя, видимо, пришлась по вкусу. Главное, что у меня есть опыт газетной работы. Он в нашем присутствии связался по телефону с редактором многотиражки, сказал обо мне несколько теплых слов. Но вот он отрывается от телефонной трубки и, обращаясь ко мне, спрашивает: «Вы член партии?» О, как я ждал этого рокового вопроса. И он последовал с неумолимой неизбежностью. Не важно, что я опытный газетчик. Самое важное – партиец я или беспартийный человек. «Нет, я беспартийный», – сказал я упавшим голосом и сразу понял, что все пропало. Редактор то же самое повторил в телефонную трубку: «Отпадает его кандидатура: он беспартийный». Все-таки переговоры редактора с тем другим, на другом конце трубки, на том не кончились. Тот другой попросил, чтобы я оставил свой адрес и кое-что написал о себе. Видимо, на всякий случай. А, может быть, в надежде, что что-нибудь получится... Любезно.

Два польский анекдота.

– какими качествами должен обладать дипломат?

– Он должен знать, что

Гомулка – не овечий сыр.

Лумумба – не болезнь.

Кастро – не лекарство, а

Насер – не ругательство.

– Что вы знаете о реформе современного русского языка?

– Из него будет изъята буква «М».

– Почему?

– Потому что нет ни «мяса», ни «масла», ни «молока». Нет ни «Молотова», ни «Маленкова». А для одного Микояна не стоит сохранять эту букву в алфавите.

17 апреля

Сегодня «страна» отпраздновала 70-летие Хрущева. Только что-то нет бурного проявления восторгов, приписываемых народу партийной прессой. Заметно уменьшился «поток приветствий» от братский компартий. Награждение Н.С.Х. 4-ой золотой звездой – всенародная хохма: наверно, золото в особо увеличенной дозировке... Для доказательства «исключительных заслуг» маршал Малиновский публикует в «Правде» статью «В руководстве партии – наша сила и непобедимость». О Хрущеве – общие слова: «был в гуще масс», «ободрял пламенным словом», «вникал в обстановку», «беседовал с людьми»... Газетному тексту цены нет... в словоблудии. По беглым подсчетам в сегодняшнем номере «Правды» имя и фамилия Хрущева упоминается в самых различных контекстах 49 раз (такого не было даже в апогее культа Сталина). Информация западных радиостанций перебивается «плясками с гиканьем и свистом под гогот пьяных мужиков» – как подтверждение «счастливой колхозной деревни»...

Вождю СССР достойно заручиться особенной любовью к той или иной национальности: у Сталина это были грузины... У Хрущева – хохлы: он даже Крым преподнес им на блюде. Это уж мания величия: как хочу, так и перекраиваю географическую карту России.

22 апреля

Выступление против «добренького гуманизма» Ивана Денисовича (прекрасная повесть Александра Солженицына) на страницах «Правды» – это во-первых, недозволенный прием давления на жюри по ленинским премиям (разве теперь оно осмелится дать автору достойную премию после такого выступления). Во-вторых, называя солженицынский гуманизм «добреньким», «Правда» тем самым считает закономерным существование... «не совсем добренького» гуманизма. Эта игра слов – своего рода морально-политическая подготовка к новым репрессиям, заблаговременное их оправдание.

Только что вся пресса протрубила об успехах, победах, достижениях советской литературы за год прошедший после «исторических встреч с руководителями партии и правительства». Встреча «вдохновила», «открыла глаза», «заставила понять», «окрылила»... Но оказалось, что присуждать-то не за что. Присудив премию Олесю Гончару (опять подарок братской Украине...), партия невольно призналась, что слова0 о «расцвете литературы в минувший год» были пустым трепом. Унтер-офицерская вдова сама себя высекла... Политическая направленность, а не художественные достоинства – отчетливая тенденциозность в отборе лучшего.

На длинных низких нарах лежат приговоренные к смерти, они лежат на боку, подогнув ноги. Человек десять. Мне и человеку, доставленному вместе со мной, весьма корректно предлагают занять места на нарах. Покорно ложимся. Вдоль ряда приговоренных движется человек в белом халате. В руке у него шприц. Человек в белом наклоняется над приговоренным, делает ему укол в левую пятку – и несчастный успокаивается навеки. Я думаю о том, как это хорошо забыться навеки. Наступила очередь моего соседа. Следующий – я. У меня уже нет мысли о том, что это хорошо – забыться навеки. Человек в белом приближается ко мне. В руке у него – шприц. Я просыпаюсь...

Говорят, во сне невозможно увидеть собственную смерть. Я никогда не видел.

Пора, пора перелопатить все мной написанное. Стихов набирается на целый лирический сборник «Кубы и кубики». Только в какое издательство?.. Сразу не понравится это название. А ведь точно... – моя судьба, мой характер. Отдельно – подборки стихов: пожалуй, послать в журналы, в которых уже были мои публикации: «День поэзии» (1958, 1961, 1963), «Москва» (1959), «Молодая гвардия» (1958), литературно-художественные сборники «Пробный камень» (1959), «Владимир» (1955), с моей рецензией на очерки Е. Осетрова «Шкатулка Арины Родионовны». «Новый мир» все еще не отвечает на мои стихи о русских и зарубежных художниках.

5 мая

Сегодня вся советская пресса отмечала свой праздник День печати. Вот как она делала. Перлы словоблудия.

«Ленинское знамя» – местная гусевская газета.

«Следуя ленинским заветам, печать нашей страны вдохновенно несет всему миру свет идей марксизма-ленинизма, великую правду...»

«Коммунистическая партия высоко ценит печать как подлинно народную трибуну масс, как свое верное и дальнобойное идеологическое оружие».

«Работники советской печати, с гордостью носящие имя подручных партии...»

«Призыв» – областная газета города Владимира.

«Газета “Правда”, тысячи других советских газет стали могучим оружием партии, активными борцами за торжество марксизма-ленинизма».

«Отличительной особенностью советской печати является ее массовость».

«Пусть же сильнее звучит правдивое слово нашей печати».

«Правда» – «самая распространенная в мире газета» (так ее называют...), передовая по суконности языка, по количеству набивших оскомину штампов.

10 мая

Видимо голоса народного недовольства «ленинским курсом» Н.С.Х. выражающимся в беспрестанных подачках «друзьям за рубежом» доходят и до Кремля. Не случайно в своем выступлении по радио и телевидению Хрущев заявил: «Когда Советский Союз помогает молодым развивающимся странам, отдает им часть богатств, накопленных собственным трудом, то он на какое-то время ограничивает свои собственные возможности. Но мы были бы плохими коммунистами, плохими интернационалистами, если бы думали только о себе». Вместе с тем в этих словах слышится недвусмысленное предупреждение всем недовольным: будьте настоящими коммунистами и затяните пояса потуже.

12 мая

Вдруг человек перед полотном абстракциониста поймет, что ему страшно не хочется «в атакующих шеренгах пролетариата бодро дошагать до светлой цели», что у него своя цель в жизни, что он не может быть привязанным к пропагандистской машине коммунизма. Что тогда?

Этот вопрос судьбы «Что тогда?» гонит в Москву... Ребята-однокашники университетского выпуска 1953 года (наш выпуск называли «звездным»...) – для меня это Марк Щеглов, Станислав Лесневский, Виталий Сквозников, Виктор Петелин (с первого курса мы крепко подружились), и конечно, Виктор Балашов – с кем можно было говорить... о недоговоренном с другими.

Вспоминаю 1966 год – год смерти Марка Щеглова (на 31 году жизни), чья статья о запрещенной романтике Александра Грина о том, что «земля и море полны чудес, чудес любви, мысли...» всколыхнула тогда весь литературный процесс, поглощенный мнимо универсальной методой соцреализма. Талантливо-зажигательная открытость Марка покоряла нас.

Сколько выпито пива!

А не выпито больше.

Сколько диспутов было!

А могло быть и больше.

Сколько песен пропето!

А сколько не спето.

Похоронена где-то

гитара поэта.

Не могу о нем – «критик».

Не брюзга и не нытик...

Весь – порыв за пределы

обреченного тела.

Всем поэтам от века

оболочка мешала.

Был ты телом калека,

а душа поражала!

Словно в утлой лодчонке,

было в теле ей тесно.

Вот о чем, вот о чем ты

пел статьи свои – песни.

Под больничным корсетом

грудь наполнив, как парус,

в жизнь несло тебя сердце,

пока... не разорвалось.

С высоты 60-х открывается эпохальный масштаб Марка Щеглова в его размышлениях над «Русским лесом» Леонова: не только природа и человек – главное в основе романного действия, но... государство и человеческая индивидуальность, государственная машина управления советской явью в ущерб историческому прогрессу, ибо сам человек омеханичивается, теряя гуманистические ориентиры быть человеком. Гетовское – «Неволей иль волей, а будешь ты мой» – как трагический лейтмотив судьбы, когда «страшно и больно дышать».

Вчера виделись со Стасиком Лесневским. Разговор затянулся за полночь... Не хотелось, но вспомнили с руганью апологетов «героического» в советской литературе. «Как закалялась сталь» – это все-таки документально-познавательная времен Гражданской войны проза, а не та, художественная, что составляет классику русской литературы. Но в романе Островского есть подлинная трагедийно-героическая судьба самого автора. А в стихотворении, опубликованном недавно в правоверной «Правде» Евгений Евтушенко просит ЦК «усилить сторожевой караул, чтоб Сталин не поднялся из гроба»... Как будто не знает о подготовке к новым, постсталинским репрессиям. Получается по-евтушенковски: «я делаю себе карьеру тем, что не делаю ее», «И бегу я сам за собою, и догнать себя не могу». Эта кажущаяся вседозволенность эмблема хрущевской оттепели. Эстрадно-эффектным бунташным духом проникнуты и многие «подметные» стихи Роберта Рождественского. На той же волне компромиссного успеха.

Стасик задумал статью о кумире некоторой части современной молодежи – слепом поэте Асадове... Стихи – как морализаторство на избитые темы. Вопрос: «Откуда у него такая популярность, в чем причина успеха?» Но ведь настоящее искусство – вне всякой благотворительности. Эстетическим калечением людей является если не все, то многое в литературе соц. реализма.

15 мая

Сегодня – день рождения Зои и одновременно ее день Ангела... Что редко бывает. При свече за вином (любим «Каберне») вдруг вспомнили нашу еще студенческую поездку в Питер.

На Мойке

Ты позвала меня в тот самый

санкт-петербургский особняк,

где жил поэт. Я не заставил,

мой друг, упрашивать себя.

Мы шли по набережной Мойки

и любовались на мосты.

Я был взволнованным немного,

слегка рассеянным... А ты

все говорила о поэте и о поэзии его.

А я смотрел, как синий ветер

разводит тучи над Невой

перед великим мигом встречи

с великой тенью... Бог ты мой!

Вот дом поэта. Вот порог...

Какое маленькое помещение.

Мне кажется поэт куда-то вышел,

вернется. И немало

удивится такому посещению:

«Впервые у себя гостей я столько вижу.

И странно – незнакомые все лица».

(«Ах, если б так случилось в самом деле!..)

Минутная заминка. Общее смущение.

И все попятились бы разом к двери,

прося прощенья за свое вторжение.

А он воскликнул бы:

«Присаживайтесь... Не беда, что тесно».

Он сам бы кресла пододвинул,

чтоб всем хватило места.

А мы... что «отрывать его от дел не смеем».

А он... что «это все детали,

вот только дети отдыхают в детской.

Но мы тихонечко».

И тотчас бы спросил:

«Откуда вы, друзья мои?»

И удивился б очень,

узнав, что мы... из будущей России.

Нет... Не было бы удивления.

Недаром он в «Exegi monumentum...»,

предчувствуя приход наш

за три поколения,

весь белый свет оповестил об этом.

Но было самым сильным впечатлением от Питера... это Черная речка, где выстрел раненого Пушкина оставил Дантеса в живых.

2 июня

Вчера не по телефону, а прямо в редакцию – исполкомовский контроль в лице Самсоновой (мы друг друга не выносим даже на большом расстоянии). Я сразу вышел курить, а потом уехал на Верею. По возвращении мне сказали, что Самсонова ругалась по поводу анонимки, поступившей в исполком в прошлую среду, – «Не пора ли заняться газетой “За торф”?».

Во-первых, идет сверх большой негативный материал информации (конечно, никогда не простят мою критическую статью «Чудесная “рационализация”» (но этого негатива надо бы побольше...).

Во-вторых, так как корректура – с ошибками, следует передать эту работу в типографию, как было раньше, чтобы она была технически грамотна (корректуру веду я).

Фамилии нет, но ясно, кто писал эту черную анонимку.

Я не сдержал себя – и разразился филиппикой: «Горжусь тем, что не в рядах КПСС. Насмотрелся я на всех этих коммунистов – тошно становится. Быть среди них – потерял бы к себе всякое уважение и понятие чести. Ни на какие сделки с совестью я не способен. Если вижу, что плохо – так и скажу, так и напишу... Как говорил Маяковский, “хвалить не заставят ни долг, ни стих”».

Потом я напился, и попал в вытрезвитель...

3 июня

Только при социализме и возможно такое явление, как номенклатурный работник. Каста руководителей... Интеллигенция, рабочий класс, крестьянство – это исторический принцип деления общества на классы. В советской яви принцип другой. Доминирует деление на класс руководителей и класс руководимых по принципу партийности. Все беспартийные – это класс неустроенных в жизни, плохо обеспеченных...

Партбилет в СCCP заменяет многим недостающие человеческие качества. С «краснотой» в кармане – уверенность на командных высотах. Могут лишь перебросить с одной высоты на другую.

На Озерецком торфпредприятии перешли на уборку торфа комбайнами. Руководство важничает: новую технику внедрили – прогресс. А рабочие возмущаются: нормы высоки, а заработки низки. Нет материальной заинтересованности. «Прогресс хорош, когда в желудке весело». Многие отработают положенные часы, а сверхурочно оставаться отказываются: «Мы лучше на своих огородах поработаем или рыбку половим».

7 июня

Все эти бесчисленные вояжи Хрущева по стране – никак не признак его деловитости (речи, встречи не оставляют времени для дел) – попытка подладиться под ленинскую манеру общения с народом. Получается – никчемный человек, который хочет чем-то казаться. Именно казаться, а не быть.

«Известия» упорно работает на культ Н.С.Х. В сегодняшней передовице цитируются хрущевские слова: «Если бы был жив В.И. Ленин, то, видимо, сейчас он сказал бы примерно так: “Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны, плюс химизация народного хозяйства”». Раз Н.С.Х. считает, что Ленин сказал бы именно так, стало быть, он может мыслить по-ленински. Раз «Известия» подчеркивают эти слова, стало быть, они разделяют эту точку зрения Н.С.Х. и поддерживают. В общем, Хрущев – это Ленин сегодня.

По «Голосу Америки» сегодня заявили, что в военном отношении США сильнее, чем какой-либо потенциальный противник или группа противников. Я верю этому заявлению. Если бы «наши» заявили о своем военном превосходстве – не поверил бы ни за что. Слишком часто и во многом нас обманывало советское правительство, чтобы можно было еще ему верить.

Типичен для нашего руководства утилитаристский взгляд на искусство. Московское радио сегодня:

«Молодежь и комсомольцы стали восстанавливать Донбасс с песней, поднимали Целину тоже с песней».

«Нашей молодежи нужна такая музыка, чтобы она помогла в труде и в быту, а не какие-то заунывные звуки симфоний».

«Нам нужны народные песни, а симфонии народу ни к чему». Словно из постановлений ЦК – «о связи искусства с жизнью народа».

Предел нашего невежества (до стыда!) – это поездка Хрущева на Восток, когда он в египетский пирамидах не увидел никакой «практической пользы». А мир хранит память: культура Востока – как смена эпох от варварства к цивилизации.

Невежество редко признает свою несостоятельность. Оно агрессивно и опасно. Это болезнь совести (как раковая опухоль), ее лечит только сам человек, если он научился сомневаться.

Помаю на экзамене в аспирантуру спросили мое мнение о Шостаковиче. Я ответил: «У меня нет абсолютного слуха, чтобы оценить музыку».

И понятно, почему 5 марта в 1953 году толпы, давя друг друга, рыдали на похоронах Сталина. А у гроба Сергея Прокофьева – только несколько проверенных временем друзей... «Гений и злодейство» – по-пушкински – исключают друг друга.

На кончике пальцев

у пианиста

дрожит «Утешенье» –

мелодия Листа.

Он клавиш рояля

касается робко,

как воду прозрачную,

музыку пробуя.

И каплями

звуки чистейшие виснут

на кончиках пальцев

у пианиста.

Он медленно руки снимает с рояля,

последние звуки,

как в воду роняя.

15 июня

Если бы значимость государственного деятеля определялась количеством (именно – количеством, а не качеством) произносимых им речей, не было бы более великого политика в мире, чем Н.С.Х. Говорят, что «вождь народа» готовится издать многотомное собрание своих сочинений. Очередная народная хохма... Никаких ведь нет трудов, написанных им собственноручно. Сплошные речи, доклады, поздравления, которые, как известно, пишут ему и за него референты, консультанты, советники и проч.

«Литературная газета» развернула дискуссию об издании американских писателей в СССР. Советский читатель, конечно, с интересом читает американскую классику: Купера, Драйзера, Лондона, Брет-Гарта, Твена. Ну, а современных писателей... Хемингуэя, Фолкнера, Фроста, Миллера, Уильямса? Как всегда в угоду официальной пропаганды, не говорим всю правду: ведь новых имен Запада и Америки в наших изданиях мало и раз в десятки лет, так что купить трудно, как повезет. А говорим о «широкой читаемости» книг в СССР, которые непосредственно связаны с понятием «модернизма».

20 июня

«Будем мечтать!» – сказал Ленин и отдал концы на «заре осуществления лучшей мечты всего человечества – коммунизма».

«Будем мечтать!» – воскликнул «гениальный продолжатель его дела» Сталин и вырезал под корень съезд «победителей» (XIV).

«Будем мечтать!..» – не успели ртов разинуть верные ученики Ленина Г. Маленков и Н. Булганин, как один за другим загромыхали с верхней ступеньки лестницы власти...

«Будем мечтать!» – торжествующе провозгласил Хрущев, подмяв под себя Маленкова с Булганиным и вышвырнув из Мавзолея труп «великого продолжателя».

По статистике... – и этот домечтается до ручки.

Где принципиальность, когда западная пресса пишет негативно об СССР, в большинстве случаев коммунисты говорят: «лжесвидетельствует». Когда же западная пресса критикует некоторые явления у себя дома, в своей стране, коммунисты перепечатывают эти негативные материалы под широковещательной рубрикой «Свидетельствует пресса», (см. сегодняшние «Известия» – о ЦРУ).

Есть такая порода людей, которые не умеют, да и не хотят слушать других, а любой разговор используют только для того, чтобы высказаться самим. От вас они ждут лишь удобного предлога, чтобы перевести разговор в нужную им плоскость. Это очень неприятный тип собеседника. Как раз к такому рода людям принадлежит Н.С.Х.

Вникните в его разговоры с представителями зарубежных стран. Если он спрашивает иностранца об успехах его страны, то только лишь за тем, чтобы лишний раз поупражняться в пропагандистском «красноречии» об успехах в СССР.

В сегодняшних газетах излагается беседа Хрущева с работниками металлургического комбината Швеции. Вот характерный пример беседы. «Комсомольская правда» от 26 июни 1964.

«Никита Сергеевич спрашивает Вальдестрема о содержании железа в рудах, на которых работает предприятие, и о запасах руды. Вальдестрем отвечает, что содержание железа составляет примерно 62–64 процента, а запасов руды хватит еще, по крайней мере, на 100 лет. Н.С. Хрущев отвечает... что в нашей стране руды хватит на тысячелетия и рассказывает... об огромных успехах советской черной металлургии».

28 июня

Воскресенье. День советской молодежи. Очередное показное мероприятие.

«Коммунизм – это молодость мира» – передовица газеты «За торф».

«Коммунизм – это молодость мира» – транспарант на кинотеатре «Художественный».

«Коммунизм – это молодость мира» – даже гулянье в городском парке проводится под этим девизом.

Мероприятие обставлено по всем правилам рекламной пропаганды. А во что выльется празднование этого дня советской молодежи?.. Не исключено, что парни отметят его пьянкой и драками. Милиция поработает.

Мы кичимся верностью традициям прошлого. Показуха всенародного ликования... – от потемкинских деревень, которые возводились по пути следования Екатерины II во время ее путешествия на Украину и в Крым. Каждое всенародно-праздничное мероприятие у нас – это очередная «потемкинская деревня».

Бывший мой однокурсник, ныне член редколлегии «Литературной газеты» Юрий Суровцев пишет в сегодняшнем номере газеты о проигрыше советских футболистов команде ГДР: «Достаточное основание, как говорится, для серьезных выводов». Серьезные выводы. В сталинские времена говорили «оргвыводы». Это было излюбленное словечко партийных и комсомольских боссов. Суровцев в ту пору и был одним из комсомольских боссов курсового масштаба. В его устах эти слова звучат зловеще... «Серьезные выводы» не говорятся, а делаются. Они будут сделаны, если не по отношению ко всей команде (вспомним разгон Сталиным команды ЦСКА после ее проигрыша Югославии), то применительно к тренерам. Сталин умер, а боссы остались. Сохраняют свои излюбленные приемы расправы.

Советская сборная «продула» Испании 1:2. Зачем искать «козлов отпущения»? Надо прямо признать, что испанцы сильнее, интереснее нашей советской команды. На Западе более развит любительский футбол, а у нас его совсем нет: дворовые команды не в счет, а при учебных заведениях футбольных команд вообще не существует. Наш футбол исключительно «профессиональный».

Подтасовки стали своего рода нормой социалистической печати. Их даже не стараются вуалировать.

В еженедельнике «За рубежом» от 27 июня 1964 года перепечатывается статья шведского художника и искусствоведа Т. Бергмарка «Пространство и время» с таким предисловием от редакции:

«Только последовательное отстаивание принципов реализма поможет художнику установить контакт с окружающей действительностью, – таков вывод известного шведского художника и искусствоведа».

Между тем, внимательно читая статью, не трудно понять, что Бергмарк вкладывает в понятие реализма совершенно иное содержание, чем это принято в социалистическом искусствоведении.

«Живопись сама по себе не отражает действительности и не средство для передачи ощущений одного человека другому (хотя она и включает в себя все эти элементы). Художественное произведение как таковое можно определить лишь как новую реальность». Какая чистота осмысления.

В этом отношении мысль Бергмарка чем-то напоминает мысль Ф. Сологуба: «Беру кусок жизни грубой и творю из него сладостную легенду, ибо я поэт». А творчество С. Дали укладывается ли в принцип реализма, как его понимает Бергмарк?

Автор статьи проясняет свою позицию, когда критикует неореализм в живописи, если он не способен передать символическую связь искусства с действительностью.

Дури, Дали!..

Он время бьет, как яйца,

и жарит, как глазунью, на холсте.

Он длинные облизывает пальцы.

Жует усы,

Он ждет к себе гостей.

Он кулинар отменный и со стажем.

Он на жаркое выпотрошит мир,

набьет его людьми, как будто фаршем,

поджарит и –

пожалуйста на пир.

Он страшен,

как зажравшийся вампир...

Ему нужна природа для гарнира,

Я верю в ад.

И знаю, что в аду,

доставив тепленького, прямо с пира,

его посадят на сковороду.

Это уже тот формализм, который вне искусства.

3 июля

Какой невероятный цинизм. «Комсомольская правда» сегодня сообщает о стихийном бедствии на южном Урале – реках, вышедших из берегов после ливневых дождей. И как она об этом сообщает. Статье предпослана рубрика «На советских меридианах», а заголовок статьи – «Разливы рек, подобные морям». Вот она хрущевско-аджубеевская линия: не писать о трагичном, а уж если обстоятельства к тому понуждают, то писать в бодряческом тоне, преподносить пилюли подсахаренной действительности.

Вчера беседовал с директором Ореховского торфпредприятия А.К. Фоминым. Для него отличие нынешних времен от сталинских чисто внешнее... Главное – уметь держать нос по ветру, и можно руководить как ни в чем ни бывало. Разговор послужил мне темой для написания острой статьи о стиле руководства... Уверен, что она не пройдет. Чернышова и Барзилович будут явно против критики.

12 июля

Недавно в Орехово вернулся по демобилизации Гена Боголюбов (он пишет стихи и иногда посещал литобъединение, которое я вел бесплатно при «Орехово-Зуевской правде»). Служил он при главном военном госпитале в Москве... И чтобы избавиться от его антисоветских взглядов, его объявили психически ненормальным, поместили в лечебницу, а потом комиссовали... Он рассказал об антисоветском подполье, где познакомился с Вольпиным-Есениным. Молодежь издает нелегальный журнал, распространяет листовки... В День поэзии собрались у памятника Маяковскому.

В СССР неоднократно наблюдались безуспешные попытки запустить ракету на Луну («Голос Америки»). Но наша официальная пропаганда об этом ни разу не сообщила. Американцы намного честнее. Они прямо говорят: и у нас много безуспешных попыток, разрыв между СССР и Америкой в борьбе за космос почти исчез.

Где логика?

«Тот факт, что советское государство справилось с проблемами, возникшими в результате прошлогоднего неурожая, еще раз говорит о силе социалистического строя, о мощи его экономики, о преимуществах крупного социалистического сельского хозяйства» (из доклада Н.С.Х. на сессии).

Преимущества, надо думать, не в том ли, что государство пошло на поклон к капитализму и закупило у него несколько миллионов пудов пшеницы? Анекдот.

20 июля

Прибавку к зарплате учителей, медработников выдают за новое проявление заботы партии и правительства о советской интеллигенции. И рекламировать-то эту прибавку – не стыдно ли, настолько необеспеченно они живут, настолько мизерна у них зарплата. (Зоя работает одновременно и в школе, и в институте, на очном и заочном отделениях. И в штат ее никогда не возьмут: мы оба песпартийные).

Прибавку-то родная партия и правительство опять-таки «осуществляют» за счет народа, из кармана у которого порядком подвыкачали средств, взвинтив цены на продукты первой необходимости.

Устройте людям достойную жизнь – и тогда не будет унизительных притеснений и преследований. Было гонение на космополитов в 50 годы (наше студенчество...), теперь – на тунеядцев. Свободным художником в СССР быть нельзя. Помню, как Иосифа Бродского объявили тунеядцем, судили и выслали на пять лет в деревню Норинское Архангельской губернии – «с обязательным привлечением к физическому труду». И «мнением народным» скреплено, хотя народ не знает стихов Бродского. А ведь поэт где-то рядом с Пастернаком...

Объявить художника тунеядцем или психически ненормальным... – это еще более изощренный прием в уничтожении инакомыслящих. Это страшно.

С газетой «За торф», несомненно, надо прощаться. Зоя купила мне (как подарок...) билет на турпоезд «Москва-Байкал» (стоимость более 200 рублей – на двоих мы не потянем, даже при финансовой поддержке бабы Коки – в Гусе-Хрустальном у нее успех в шитье и в молитвах у гроба...). А ведь мы по своим маршрутам вдвоем ездили в отпускное время – июль-август: Урал (три раза), Алтай, Хибины... Открываем карту. Она чарующе на нас действует – с ума сойти: Байкал, южный хребет Саянских гор, Хамар-Дабан.

Словно бы разматываю с болью

душу – как какой-нибудь клубок,

оставляя в далях за собою

километры пройденных дорог.

Буду знать, что путь мой не окончен...

Пройду Западный, но есть Восточный,

мне еще не ведомый, Саян.

9 октября 1964

Продолжаю дневник после длительного перерыва. Причина: конец июля–август – отпуск (10 дней за свой счет + 24 рабочих дня + 4 воскресенья) с поездкой в туристском поезде «Дружба» на Байкал.

В сентябре заладилась пьеса «Фонтанка – тихая вода» (фактический материал из нашей с Зоей поездки на средний Урал – в Свердловске мы познакомились с ленинградцами и свердловчанами, которые предложили нам свой квартирный ночлег...), а путешествие в туристском поезде по Сибири отстоялось в смешанном жанре путевых записок. Все вместе – и пьеса, и проза – как необычное целое: роман-диалог «Жизнь и любовь Петра Лентулова». Еще много – что нужно отследить, прояснить: сюжетные связи, письма, блокнотные записи... стихи.

План туристских мероприятий был составлен с обязательным посещением «великих строек коммунизма». На больших остановках – знакомый антураж: торжественная встреча с непременным представительством парторганизации; торжественное собрание в городском клубе с казенными речами, полными самовосхвалений. В родной стране мы были – как иностранцы: нам показывали тот же фасад «коммунизма», но мы-то, в отличие от них, лучше представляли, что именно скрывается за этим фасадом.

Обнажились «парадоксы» Сибири.

Ангарск – маленькая Москва, перенесенная в сибирские просторы. Жалкий дух подражания. Квасной патриотизм... Нефтекомбинат работает не на местном сырье, а на нефти, поставляемой из Татарии и Башкирии (!) Видимо, градообразование понадобилось для того, чтобы подтолкнуть экономическое развитие Сибири.

Братск – это крупнейшая в мире ГЭС, а транспортировать ее энергию на дальние расстояния невыгодно. Поэтому решили построить в Братске алюминиевый комбинат, хотя сырье будут возить из Казахстана... Наши женщины из вагона сразу заметили очередь за сахаром, а масла, мяса в магазинах вообще не видно.

Новосибирск с его академгородком – как витрина Сибири – снабжается лучше, чем Красноярск, Иркутск: в этих городах мы не видели даже белого хлеба. Зато спирт во всех магазинах... – пей, гуляй.

Знаменитого байкальского омуля попробовать удалось с большим трудом – в централизованном порядке через вагон-ресторан... Его нельзя было найти даже в рыболовецком совхозе. Жены рыболовов простаивают очереди в магазинах за соленой треской. А чехи по договорным ценам ловят омуль, и на самолетах – в Чехословакию. В том же рыболовецком совхозе (близ Слюдянки) есть консервный завод, который перерабатывает камбалу, доставленную с Дальнего Востока.

Единственно-непреходящее богатство Сибири, как и десятки лет назад, еще при царе, – это лес. Лес, лес, лес. Его сплавляют по всем сибирским рекам. Его везут все товарные поезда, которые попадались нам навстречу Лес – это наша духовная возвышенность, душевная щедрость, какая-то русская совестливость и грусть... У дерева мы учимся устремляться вверх, преодолевать всякую непогоду, давать защиту.

«Будь щедрым, как пальма. А если не можешь, то будь кипарисом – прямым, благородным». (Иван Бунин).

А я люблю сосны.

10 октября

На этот раз Хрущев, кажется, всерьез взялся за птичек. Он и в Крыму любопытствовал, как у нас с разведением кур дела идут. Сначала – за свиней ухватился, видно, не пошло, охладел к этой затее. Потом за кукурузу ухватился – и самому же пришлось дать отбой. Теперь за птицу... Впрочем, утопающий даже за соломинку хватается. Только поможет ли все это?

Что-то наши не очень-то трубят о «золотом урожае» этого года! Опять не вышло. В Орехово-Зуевском районе, говорят, картошка – ничего, уродилась. Только вот убирать ее некому. Ну, и гонят людей с фабрик и заводов на поля. В обязательно-принудительном порядке. Под контролем высших партинстанций.

«Товарищеская помощь»

«Свободное трудовое содружество свободных от эксплуатации людей».

В Орехове – эпидемия убийств. На людей играют в карты. Между прочим, в Сибири (Братск, Ангарск), по словам местных жителей, это довольно-таки привычное явление.

Любопытное признание сделала сегодня «Комсомольская правда» в обзоре читательский писем. Наконец-то, признают, что причины пьянства в СССР имеют более глубокие корни, чем «пережитки прошлого».

13 октября

В сообщении ТАСС – «Правда» от 13 октября 1964 – черным по белому написано: цель космонавтов «...проведение расширенных медико-биологических исследований в условиях длительного полета». Не получился ведь длительный полет... Всего лишь сутки летали?

Разговор в автобусе.

– А каково было задание на самом деле – никто не узнает...

Как никто из нас не знает, кто летал до Гагарина в космос и кто погиб при неудачах... Мы даже не вспомним их имена.

– Да, наши всегда сделают хорошую мину при плохой игре. У нас все идет хорошо. У нас не бывает никаких срывов.

При выходе из автобуса впереди меня идущий повернулся ко мне и сказал: «Не болтай, чего не знаешь».

В народе восторгов, как при запуске Гагарина, нет. На улицах так, как будто ничего не произошло. Люди ходят себе, спешат по своим делам – и ни от кого ни слова радости. Старики ворчат: «На земле у нас дела не ахти как хорошо идут, а тут такие деньги в космос выбросили».

А на Красной площади портреты космонавтов, заранее подготовленные, для якобы стихийной (от всеобщей радости!) демонстрации трудящихся... Портреты счастливых, ликующих толп – на страницах сегодняшней «Правды».

А разговор Н.С.Х. по телефону с космонавтами... он тоже разыгран, заранее отрепетирован. Все было расписано – кому что говорить, как по нотам. И даже если разговаривающие плохо слышали друг друга, – то неважно: они знали, что кричать в трубку, даже не слыша собеседника.

«Это новый полет советских космонавтов, это торжество идей марксизма-ленинизма, верность традициям Интернационала».

По радио только и трезвонят о том, что новый космический полет еще раз показал миру, что в освоении космоса СССР идет впереди всех.

13 октября в Москве разворачивались события, приведшие к свержению Хрущева. В этот день в Москве не было ни одного из его ближайших соратников, советников или осведомителей (их можно назвать как угодно, ибо они были для него и тем, и другим, и третьим). Аджубей тоже находился в отпуске. Сатюков был во Франции. Председатель комитета по радиовещанию и телевидению Харламов – в Швеции. Так что обстановка в Москве складывалась явно не в пользу Хрущева. А он даже не знал, что в это время 11 членов президиума соберутся на тайное совещание, где решится его судьба.

Черные «Чайки» с членами президиума съезжались к зданию ЦК. Там и состоялось заседание, на котором, хотя и не единодушно, было решено покончить с Хрущевым. Инициатором этой антихрущевской кампании был, оказывается, «главный теоретик партии» Суслов. Были разосланы вызовы всем членам ЦК, находящимся в пределах доступного, в том числе и Хрущеву – назавтра, т.е. 14 октября – собраться на заседание Пленума. Но это было проформой, по существу же все решилось на заседании президиума. Поэтому 14 октября все газеты вышли уже без упоминания хотя бы одним словом о Хрущеве, как будто его уже не было. Одна лишь киевская газета... промахнулась: опубликовала статью о роли Хрущева в освобождении Украины.

Заседание Пленума было долгим: сначала с пятичасовой обличительной речью выступил Суслов, потом с не менее длинной оправдательной речью выступал Хрущев. Единодушия на Пленуме не было. Одно время казалось, что антихрущевская группа членов президиума останется в меньшинстве... Но все-таки антихрущевцам удалось увлечь членов Пленума за собой. Они били на то, что Хрущев не соответствует занимаемой должности по личным качествам, по манерам, нормам поведения, а не тем, что проводит, якобы, неправильную линию руководства (еще бы, они сами были ответственны за эту линию...). Какие же личные недостатки вменялись в вину Хрущеву: непродуманность высказываний, единоличность некоторых решений, кумовство (Аджубей). В общем говорилось о том, что, разоблачив культ Сталина, Хрущев сам встал на эту же скользкую дорожку, что и Сталин.

Выигрышным в поведении антихрущевской группы было и то, что они подчеркивали необходимость строго демократических методов решения судьбы Хрущева (без всякий репрессивных мер и т.п.)

Хрущев в свое оправдание говорил, что он многое сделал для искоренения сталинизма, поднял уровень материального благосостояния народа... всей душой и телом был предан делу партии. Но это не помогло. Ему предложили подать в отставку.

Вечером 14 октября «Чайка» в последний раз увезла Хрущева из Кремля.

Формально Хрущев подал в отставку по собственному желанию. В таком случае на смену ему формально должны придти его первые заместители по партии и правительству, т.е. Брежнев и Косыгин. Фактически же за ними стоит зловещая фигура Суслова. Он душа заговора, они лишь марионетки, он их худрук.

19 октября

Как сообщило сегодня радио Би-Би-Си – многим бросилось в глаза, что в последнее время Хрущев нервничал. Последним из зарубежных гостей, кто имел с ним беседу, был французский министр Палевский. Хрущев принял его на своей роскошной даче в Пицунде (Сочи). Палевский потом говорил, что он никак не предполагал, что именно его из всех зарубежных деятелей Хрущев примет последним. По его словам, Хрущев во время той встречи вел себя весьма самоуверенно. Видимо, он все-таки не знал о тучах, собравшихся над его головой. Предчувствовал, нервничал, но не знал. Об этом свидетельствуют и его слова, сказанные Палевскому: «Политический деятель не уходит со сцены по собственному желанию» (Хрущев имел в виду де Голля). Об этом же свидетельствует и разговор Хрущева с космонавтами по телефону, когда он обещал им устроить в Москве торжественную встречу.

23 октября

Выжидаю. Как вся страна. Как весь мир. В каком-то направлении будут развиваться события? Пока трудно судить об этом определенно. Новые власти ведут себя подобно рыбе, которая «многое б сказала, когда б не полон рот воды». О происходящем в стране узнаю, в основном, из сообщений зарубежного радио: «Хрущева в начале этой недели видели в “Чайке” около университета...». «Аджубею предложили пост редактора в какой-то газетке Кустанайской области...». «Восточно-европейские компартии, Французская, Итальянская требуют от новых властителей обстоятельных объяснений причин отставки Хрущева...»

Из наших газет ни черта не понять... Опять как всегда: «Народ – что дышло, куда повернул – туда и вышло». Все до сих пор и выходило. Вся беда в том, что у нас в стране абсолютно отсутствует демократия. Будь правители в своих деяниях подотчетны народу – не было бы такого всенародного унижения.

Хочу верить, что текущие события откроют народу глаза на истинное положение вещей в стране еще больше, чем разоблачение культа Сталина.

28 октября

Наши газеты захлебываясь, трубят о победе советских спортсменов на токийской олимпиаде... Два дня назад в глубочайшем унижении пребывали. И вдруг – как прорвало. Но вопрос – как подсчитывать очки. Во-первых, общекомандных зачетов на олимпиаде не существует, а во многих видах состязаний мы облажались самым жалким образом. Во-вторых, если бы проводился общекомандный зачет, то в его основе был бы разумный и справедливый принцип соотношения выигранных медалей по странам. Для нас главное форма. Ведь спорт у нас, как и литература, как и все другое, – лишь оружие партии в пропагандистских целях.

В передаче «Мир сегодня» на экранах телевидения (шефы полетели, но коммунисты остались – и передачи остались прежними) битый час трепались о крупнейших событиях последних дней, которые волнуют мировую общественность... Тут и ультиматум де Голля по поводу тарифов на сельхоз. продукты, и решение Англии повысить пошлины на импортные товары... А о двух событиях, которые действительно больше всего занимают сейчас мировую общественность – ни слова: о свержении Хрущева и о взрыве китайцами атомной бомбы.

А в Гусе-Хрустальном люди в очередях хают Хрущева: довел до ручки, в магазинах нет ничего. Поговаривают, что с 1 ноября новые правители снизят цены на продукты питания. Радужные надежды... А пока часами народ простаивает в очередях за требухой. Мой отец дважды стоял в очереди, принес домой 2 кг требухи (40 коп. за кг...). Праздник. Пиршество (главное – уметь приготовить).

А здорово-таки Никита Сергеевич Хрущев загромыхал вниз по лестнице власти. Партия решила предать забвению его самого и его деяния. А народ никогда не помянет его добрым словом.

Правда ли, что Аджубей покончил жизнь самоубийством? Он всю свою жизнь поставил на одну карту. И вот эта карта бита. Такому карьеристу нечего больше делать в жизни. Только разве что трусость не позволит ему принять единственно разумное решение.

Но у меня почему-то нет ни радости, ни слез облегчения. Опять вспоминаю стихи Николая Асеева, друга Маяковского.

Власть и почести –

вода соленая морская:

чем больше они пьют –

тем больше им хочется,

а жажда –

все не отпускает.

1 ноября

Сколько толковали об этом дне. Люди надеялись, ждали, что новые правители проведут в этот день снижение цен на продукты первой необходимости, которого не было со времен Маленкова. Какое там! Разве новые правители не тем же мирром мазаны, что и их предшественники.

Вместо ожидаемого снижения – огромная редакционная статья в сегодняшнем номере «Правды». Смысл ее известен: «Партия все делает для блага человека и во имя человека, да здравствует партия!».

А в «Известиях» статья о долголетии... Анекдотично выглядит эта забота о продлении жизни в наших условиях. Отец вслух читал за нашим вечерним чаем и сердился. «Для поддержания здоровья нужно определенное питание. А у нас ведь никакого выбора нет. Что удастся перехватить в магазинах, тем и сыты. Как говорили в старину, «благими намерениями дорога в ад мощена».

Да и концерт для делегатов Всемирного форума в Москве по телевидению – эффектно обставленная, ни уму, ни сердцу, рекламная пропаганда. «В обстановке дружбы и сердечности».

Отец ходил к председателю уличного комитета за талонами на муку. Это как при карточной системе. «На нос» полагается по одному талону, на талон – по 1,5 кг. муки (31 коп. кг.). Каждый талон заверен печатью. А что? не исключено, что и до карточек докатимся – при наших темпах коммунистического развития.

Анекдот. Три не решенных вопроса XX века.

– Кто убил Джона Кеннеди?

– На какой шахте работал Никита Хрущев?

– От какого марсианина на какой земной орбите забеременела Валентина Терешкова?

6 ноября

Наша «партия родная» зачастила с выступлениями на тему «Великое единение». В «Правде» целых две редакционных статьи об этом единении: «Наш народ безгранично верит партии, ее ленинскому руководству. Никогда еще раньше не было так сильно, монолитно, и несокрушимо единство партии и народа, как в наши дни».

Не потому ли так много говорится и пишется о том, что «родная партия» не очень-то уверена в своем единении с народом.

Прежде чем бросаться такими «краеугольными камнями» марксизма-ленинизма (как «никогда еще раньше»...), надо все-таки, в конце концов учитывать: народ не видит никаких перемен к лучшему. Но нет. Правители не учитывают:

«Большой светлый праздник на нашей земле. Миллионы людей сегодня повторяют: Октябрь – Партия – Ленин... эти слова слиты воедино, как чудесный сплав, в них – самые дорогие понятия для советских людей. Советский народ тесно сплочен вокруг ленинской партии, ее Центрального Комитета. Встречая 47-ю годовщину Великого Октября, миллионы советские людей в своих сердцах несут пламенные октябрьские Призывы». («Правда» от 6 ноября 1964).

В гусевской газете «Ленинское знамя»... примечательный материал. Колхоз «Большевик», прогремевший на всю Владимирскую область, – как образец коллективного хозяйства. Председатель колхоза Аким Горшков, герой соцтруда, депутат Верховного совета СССР, не раз обласканный Хрущевым. (В народе говорят, что он позволил себе вывести колхоз в передовые за счет... мещерского леса, который «загонял» в безлесные районы на юге России, а в обмен получал продукты животноводства, что и определило перевыполнение плана по госпоставкам... Хитрый мужик – ничего не скажешь. Сумел, кому надо, очки втереть. Но липа – она и есть липа).

И вот крупицы правды на страницах местной газеты – о том, что творится в «образцовом» хозяйстве, о житье-бытье колхозников:

«Раньше в деревне был небольшой клуб или как его называли колхозники, красный уголок, где смотрели кинокартины, выступления художественной самодеятельности, слушали лекции, играли в шашки, домино. Но уже больше года этот культурный очаг закрыт, окна забиты, культурно-массовой работе среди населения положен конец... Нет и газетной витрины. Подписчикам газеты доставляют нерегулярно». («Ленинское знамя» от 6 ноября 1964).

Опомнились. Когда по всему Западу прогремело имя Рихарда Зорге, когда на Западе появился фильм о нем, тогда у нас заговорили об этом «замечательном советском разведчике». Посмертно присвоили ему звание Героя, именем его назвали одну из московских улиц. И это после того, как Запад признал его заслуги... Позор. Существует ведь Долг памяти.

14 ноября

Доклад Брежнева слушал, смотрел и читал. По случаю 47-летия Октября. Доклад сдержан по тону (в отличие от выступлений его предшественника). В нем хорошие обещания и посулы. Но – все слова, слова, слова. Реакция дружеских делегаций тоже сдержана. Только Суслов усердствовал. Много и живо хлопал, тем самым как бы подавал знак залу: хлопайте и вы, ну, же!

Любопытно, сколько платят тем крикунам из зала, которые создают видимость народного энтузиазма своими истошными выкриками «Да здравствует!..».

Отгремели парады и демонстрации... Кричим о благоустройстве трудящихся страны на примере одной Москвы: «Москва строится», «Москва хорошеет»... Транспаранты в колоннах с одобрением политики партии: «За сплоченность и единство!» Но много угрюмых и просто безразличных лиц... Операторы телевидения усердно выискивали в толпе смеющиеся, радостные лица и подолгу держали их в кадре.

Кончилось празднество – кончились и праздничные продукты в магазинах российской провинции. И сыр, и мясо, и масло исчезли с прилавков. Веселенькая жизнь. «Хорошо у нас, в стране Советов...».

Владимирская областная газета «Призыв». Статья «на моральные темы». Автор некто А. Шаров. Речь идет о группе учащихся гусевского техникума, которые к открытию выразили свое недовольство советской властью: 7 листовок – в защиту гражданских и человеческих прав молодежи.

А что Шаров? Известно что – негодует, обрушивает на голову учащихся, Зотова и его товарищей «шквал уничижительных аргументов», которые у каждого советского пропагандиста всегда «про запас»: и насчет прав, которые «наша родная партия» дает молодежи, и что сама советская молодежь радует героическими поступками на стройках коммунизма (целина?!) и проч. Но, видимо, чувствуя зыбкость своей аргументации, автор статьи А. Шаров прибегает к более действенному приему: «Постыдились бы своих отцов, которые кровь за вас проливали»...

Один – про Фому, другой – про Ерему... А молодежь и не забывает о «жертвах отцов», добиваясь, чтобы жизнь соответствовала правам человека. Не надо путать: патриотизм – как преданность Родине по зову сердца, и как «любовь к партии» по долгу службы. Это неизмеримо разные понятия.

Бунташный дух... – в крови русского человека. Как не вспомнить картину Василия Сурикова «Стрелецкий бунт». И фразу одного из стрельцов перед казнью: «Посторонись, государь, я здесь лягу».

Правда бунтарей – поперек государственному уставу.

Опасность идолопоклонства (на протяжении истории всего человечества...) подстерегает человека. И только истинное просвещение освобождает нас от слепого фанатизма, учит подвергать застывшие социальные догмы сомнению, закрепляя в нас сложный процесс – переоценку ценностей.

А в Мавзолее с прахом Ленина до сих пор проводят церемонию присяги на верность вождю народов. И моя Наташка... – со всем классом примерных пионеров, среди всех этих несмышленышей.

Слепая вера мешает думать самостоятельно. И это удобно коммунистам. Им не нужен свободомыслящий человек; чего доброго, он поставит под сомнение незыблемость доктрин марксизма-ленинизма, в которых, надо думать, сами коммунисты толком не могут разобраться.

После свержения Никиты Хрущева культ Ленина снова набирает силу. Лениниана – золотая ветвь социалистического искусства. Непреходящие его шедевры. Кино – это «Ленин в Октябре» М. Ромма. Литература – это «Синяя тетрадь» Казакевича. Театр – «6 июня» Шатрова. Живопись – «Ленин и колхозники»...

Как бы не пришлось каяться.

26 ноября

В Москве центральные газеты можно купить, разве что утром. К полудню их обычно разбирают. В Орехово-Зуеве газеты подольше лежат в киосках. Но к концу рабочего дня их, как правило, уже не бывает. В Гусе-Хрустальном центральные газеты (причем, любые) можно купить в течение всего дня, и даже на другой день они остаются.

Нет ли здесь прямой зависимости: чем дальше от Москвы, тем меньше в народе интереса к политике, которая делается в Москве. Народ в большинстве своем отлично знает цену этой политике, на своей шкуре чувствует ее «эффективность».

А центральная пресса все продолжает усердствовать в рекламировании ленинского курса великого единения партии и правительства с народом:

«В 1964 году у нас будет выплавлено примерно 85 миллионов тонн стали – больше, чем ее производится в Англии, Франции и Западной Германии, вместе взятых... Значительно выше, чем в прошлые годы, урожай... сахарной свеклы, подсолнечника, картофеля и овощей»...

2 декабря

В Москве много снега. Кругом белым-бело. Белее не бывает... Мы с Зоей прошли мимо зоопарка на Красной Пресне. Вспомнили наш первый день знакомства 13 мая 1953 года... Кидаемся снежками. Хочется искупаться в пышных сугробах.

Хорошо, когда есть друзья еще со студенческих времен филфака МГУ (горжусь нашим выпуском 53 года...). Виктор Петелин (теперь он известный литератор) просвещает меня – провинциала Шолоховым, наипервейшим в советской литературе (со-по-ставить бы его с Андреем Платоновым – тогда бы этого «наи» не было... но я молчу, а то разругаемся). Радость моя – Виктор Балашов... У букинистов мы с Зоей купили Пруста «В поисках утраченного времени»... «Поток сознания» – без всяких знаков препинания на всю страницу... Конечно, это открытие в мировой классике: прямая речь самих персонажей экономит авторское слово... Жуль Ромен, Жионо, Артюр Рембо... И мы устаем улыбаться.

А Станислав Лесневский... Это всегда проверка и подтверждение моих сомнений. Споры и по вертикали, и по горизонтали нашей отечественной литературы, Постоянство его преданности Блоку (он увлечен восстановлением Шахматова) и Есенину меня восхищает. И читаем, читаем стихи, как в юности, – наперегонки.

...еще леса, поляны,

И проселки, и шоссе,

Наша русская дорога,

Наши русские туманы,

Наши шелесты в овсе.

Или: «Не видать конца и края – только синь сосет глаза».

«Только с верой в великое имеет право освобождающийся человек, – пророчествовал Блок,– браться за ежедневную черную работу».

Тогда музыка нас не покинет.

Вспомнилось, как Белла Ахмадулина реагировала на известное выступление Хрущева по вопросам литературы... «А есть ли Хрущев? – вопрошала она... – Есть ли партия?.. Есть трава, есть небо, есть земля...»

Несомненно, эта блоковско-есенинская первоприродность «из чистейших зеленых прорастаний» (я бы уточнил – фольклорно-языковая стихия) и отделяет Ахмадулину от тех стихотворцев, которые и в 60-е годы идут дорогой компромисса с властью.

Поэт – что трепетная гладь

реки.

Чуть ветра дуновение,

лишь слабый вздох его –

и глядь:

по ней прошло уже волнение.

Заморосит – на ней круги,

как будто кто вбивает гвозди

в тугое зеркало реки...

В ней – солнце днем,

а ночью – звезды.

Люблю бывать в московской квартире Назаровых. С двоюродным братом Володей не наговоримся и к полуночи, хотя он технарь по образованию... А дядя Саша очень хороший человек, но его коммунистическая партийность всегда сдерживает меня... А тут как прорвало. Как на исповеди я обнажил свою ущемленную жизнь. Он внимательно слушал, то соглашаясь, то возражая.

Никогда не забуду его последних слов.

«Ну, ты – как ручеек журчащий, а все ручейки впадают в реку. А в какую реку ты впадаешь – не видишь. Не видишь устья текущих вод. А связь – это так бывает – более значима, чем сама по себе отдельная вещь. Возьми карту – и посмотри реки России: они в своей совокупности – артерии и капилляры Земли. Без этих связей нет жизни. Ты живешь вне их понимания. На карте мира и реки теперь хотят повернуть вспять. А наше государство (Россия – как СССР) – теряет свои контуры. И многие сейчас заинтересованы, чтобы эти контуры сузились до точки, превратились просто в знак исторической памяти...

Что ты уперся в своем негативе против коммунистической партии: любая партия – это активная, агрессивная пропаганда. Твое любезничание (неужели не понимаешь?) с прослушиванием зарубежных радиостанций “Би-Би-Си” и “Голос Америки”... Поучиться бы нам, с нашими лобовыми идеологическими приемами... такой скрытой изощренности в их антисоветской аргументации. Вот и стирается с лица Земли наша Россия как государство у нас на глазах... Вот в чем трагедия. Вот что нужно понять.

А партия... – что партия? Это только одна из множества связей в государстве – политическая. Сколько было партий в царской России: они прошли – а государство осталось.

Уверен, если бы ты имел партбилет, ты бы уже к 33 годам жизни гораздо бы больше сделал, чем сейчас, работая поденно в газете “За торф” (по сути не по своей специальности).

А твои друзья-однокурсники определенно ведь члены партии... Потому и имеют возможность заниматься своим профессиональным делом. Читал твои стихи. Верю, что это твоя стезя».

Мой дядя Александр Егорович Назаров имеет возможность рекомендовать меня в закрытый журнал «К новой жизни» (как корреспондента...), непосредственно связанный с советскими заключенными в тюрьмах и колониях Владимирщины, моей родной земли, где я родился, – на карте мира между Московией и Рязанщиной.

Еще один виток судьбы.

6 декабря

В жизни страны особо ощутимых перемен не заметно, хотя все что-то обещается. Какие-то они – сегодняшние правители, Брежнев, Косыгин… – слишком осторожные: никто из них не хочет брать на себя ответственность единоличную за происходящее. Посулы в прессе продолжаются. Но народ ждет конкретных дел – улучшения своего положения не на словах, а на деле.

Началась пропагандистская кампания против бахвальства, зазнайства, бюрократизма... Это хорошо. А какие меры?.. Их не видно. А тунеядцев удобно отправлять в психушку. Каждый человек у нас по паспортной прописке закреплен на одном месте проживания. И в случае неповиновения указу всегда милиция знает, где кого взять.

Кто-то недавно сказал: «Если бы в 1917 году в России победила буржуазия, не мы бы догоняли, а нас бы пришлось Америке догонять».

Задание от закрытого журнала «К новой жизни» – о заключенных в тюрьмах и колониях Владимирщины – я выполнил. Не знаю, понравится ли мой критический запал?.. Хотя очерк, я в этом уверен, получился. А как жить дальше? На разовых поручениях... Обещали командировки в Карелию, на Салаир.

О, роковая 58-я?

И нет имен – одни лишь номера...

И тот, и этот номер...

Номер умирал.

Из журнала «Новый мир» прислали отрицательный ответ на мою подборку стихов «Кубы и кубики». Как я и думал, – не понравится название. Автор-де сбивается к кубизму... Это два стихотворения, посвященные Пикассо – уже переполох (и в таком свободном журнале, как «Новый мир»). Не удосужились вчитаться, понять написанное. В названии подборки – метафора: и зрелость жизни и наивность детства – как единое целое. Ну, да что говорить. Открыто трудовая тематика (как в поэмах Твардовского) всего нужнее. Энтузиазм трудящихся в единении с партией. Как она въелась, эта демагогия, – в наше сознание; в самую плоть и кровь вошла.

Из журнала «Знамя» – доброе восприятие отдельных глав из моего нового романа «Жизнь и любовь Петра Лентулова». Цитирую: «...рукопись очень интересна и талантлива. Это особенно заметно во второй части книги “Люди тоже как реки”. Вот картина сибирской тайги – будто с птичьего полета:

“Местность просматривалась на много верст вокруг. Впечатление было такое, будто четыре богатыря расстелили огромный ворсистый ковер лесов, потом взялись за углы того ковра, приподняли его над землей – и что есть сил встряхнули. И вот в таком встряхнутом состоянии – весь в складках и провалах, – он и застыл над землей навеки”.

Какая яркая поэтическая метафора... У Виктора Старкова – глаз художника. А главное – щедрая писательская натура».

Надо работать. Как сказал мой дядя Саша, заниматься своим профессиональным делом. Работать над авторским текстом... Не уставая учиться у Хемингуэя с его мастерством переводить ощущение от предметной сиюминутности в символический подтекст недосказанного. Не надо писать «посмотрел злобно», «сказал вдохновенно»... Но надо воссоздать предельно зримую ситуацию, чтобы это почувствовать.

Написание «Дневника мыслящего человека», как я его задумал, – с 6 декабря 1963 года по 6 декабря 1964 года – подошло к концу. Zu ende... Так, эту фразу произнес умирающий Антон Павлович Чехов... – и предложил выпить шампанского.

ZU ENDE

Сколько я изучал немецкий язык – в школе, на филфаке, в аспирантуре – а свободно на языке немецкой культуры так и не научился говорить. Нужна практика живого общения.